как символ. Это ль не урок
новейшей повести амурной:
герой не у любезных ног,
а перед выгребною урной?
Потом, уже поодаль, вид
горящей урны философски
настроил мысль его: горит
и жизнь вот так от папироски,
семья горит и вообще, –
у красной будки автомата,
порывшись, он нашел в плаще
монетку. жизнь не виновата.
Он пролистал от А до Я
по книжке номера знакомых,
но в будку не вошел: чутья
хватило – был и он не промах –
звонком не спугивать подруг,
в чьи благосклонные колени
уткнувшись, он делил досуг
и ревность усмирял в измене.
Итак, чтоб горло сполоснуть,
он старки выпил для порядка,
в подъезде на троих – и в путь,
но путь его очертим кратко,
поскольку темной голове
с похмелья вряд ли разобраться
и в белокаменной Москве,
а уж в панельной зря стараться.
К одной заехал в Теплый Стан –
в гостях, из Свиблова другая:
– Прости, но у меня роман, –
ха-ха! роман! трясет бабая! –
куда теперь? – устав как черт,
портвейна выпив разливного,
решил опять в аэропорт,
а глянул – вроде Бирюлево,
или Чертаново, или –
черт разберет – одно и то же:
дома, газоны, кобели,
витрины, урны – все похоже.
Должно быть, город зажигал
огни иль, тучи разрывая,
заря косила – он шагал
вперед, куда вела кривая,
вдоль телеокон и витрин,
где 220 вольт напрягши,
тьмы праздновавших, как один,
вопили: – шайбу! шайбу! – так же,
как сотрясался Колизей
в ристалищах, и мимоходом
он мог бы, окажись трезвей,
следить по крикам за исходом,
пока толкался наугад,
притом как некогда Оленин
к горам все примерял подряд,
так и Семенов был нацелен
лишь на одно: рогат! рогат!
кровать или предмет алькова –
рогат, халат – рогат, плакат:
бык микояновский – и снова
рогат; куда глаза глядят
он шел (хоть образ порезвее,
а то и впрямь как экспонат
из театрального музея:
Хозе!) – так шел он вдоль химер,
то застывал: но факты? факты?
с какой бы стати, например,
вдогонку крикнула: – дурак ты! –
то дальше брел, теряя нить:
очки, гитара, папироса.
– Минувших дней не воротить,
нет больше грез... –
Какая проза!
Как пошло все!..
В стеклянной мгле
тахта двоилась раскладная,
и стол, и ценник на столе,
и кресло – все, напоминая
наглядным образом о том,
что потеряло смысл, вдобавок
и фигурально тыча лбом
в несостоятельность всех ставок
и почему? не потому,
что в ложе вылезла пружина
и ложь язвит, а потому,
что истина непостижима.
Ну что же, видно, не судьба.
Кто виноват, что нету дара?
что у тебя струна слаба,
а у того в руках гитара,
вот и пошло! – а отчего,
да хоть от праотца Адама
и слабого ребра его,
и выйдет с бородою драма,
