Атэ вздохнул.
– Нам с Каленом повезло. Если это можно считать удачей. Кален уже после войны унаследовал замок – никто из его родни не дожил до победы. Отсудить его не могли – он не был трофеем. Конечно, при дворе такого лорда никто видеть не хотел. А может, и сам он не стремился участвовать в многолюдных празднествах. А я… У меня была Лана. Лана ждала меня все годы войны. А после никогда не говорила со мной о ней. Никогда не спрашивала об ите и делала вид, что мои глаза ничем не отличаются от глаз других кавалеров, что просили её руки. Она будто запечатала эти годы в моей памяти, – Атэ с силой стиснул кожу на спине Рэны, не замечая, как магесса замерла под его рукой, не чувствуя, что причиняет боль. – Но эти годы были. Их не вытравить из памяти и не выжечь теплом её любви. От неё ушёл мальчишка-гвардеец, а вернулся старик, знающий запах иты и вкус власти. Она баюкала мои трясущиеся руки перед сном. Вытирала пот со лба, когда меня бил жар, и все во мне тянулось к тумбочке в поисках пыльцы.
Атэ еще крепче прижал к себе худое тело и откинул голову на подушку, глядя в потолок.
– Это всё не важно, – сказал он, – я справился. Как ты говоришь – отделил разум от чувств. Но это было чудо. И Лана. Кален был один. Как и многие другие, убивавшие и умиравшие «Во имя Света». Нас сжигала изнутри неутолимая жажда – вернуться назад. Увидеть мир чёрно-белым. Почувствовать, как бьётся под пальцами чужая жизнь – и замирает, покорная твоей воле. Быть правым – и быть любимым.
Атэ снова приподнялся с подушек и покачал головой.
– Это не оправдание тому, что сделали с тобой. Этому вообще не может быть оправдания. Тебе, должно быть, больно смешно слышать мои слова, потому что никакая извращённая жажда власти не стоит тех мучений, которые пережила ты и десятки твоих братьев и сестёр. Когда шла война, все было кристально ясно. Вы убивали нас. Мы убивали вас. Но после…
– «Новый мир» оказался не лучше войны, – закончила за него Рэна.
Руки Атэ дрогнули, когда он услышал это ведьмачье выражение из уст отступницы.
– Да. «Новый мир», – Рэна повторила слово, пробуя его на вкус. – Спасибо. Я поняла.
Наступила тишина. Ведьмак слышал, как глухо бьётся его собственное сердце.
– Это всё? – спросил он, не выдержав.
Атэ ожидал услышать в ответ истерику, крики ярости – что угодно. Только не это спокойное: «Я поняла». Рэна притянула со своей спины руку ведьмака и начала перебирать его пальцы, покрытые оружейными мозолями.
