Я испуганно взглянула на Кару, которая спрятав лицо в коленях, уже тихонько всхлипывала. И если она настоящая мать Тайвина, то… Нет, нет, нет! Я! Я его настоящая мать! Это я растила его, лечила, воспитывала и дарила любовь. Я! Слепая жадность проснулась во мне, а слезы сами потекли по щекам. Я быстро отвернулась, чтобы оказаться подальше от висевшей над нами лампы и не показать никому своих внезапно вспыхнувших чувств. Мне было страшно, что Кара захочет забрать у меня Тайвина, лишить меня самого дорогого.
Страшно настолько, что в груди все сдавило и стало трудно дышать.
— Я думала, что его отнесут Дэйвару. А он увидит кольцо Свейна и все поймет… — плакала Кара. — Я не могла оставить мальчика себе.
— Почему? — спросила надломлено.
— Мне было всего двадцать два. Я была слишком молода, чтобы оставаться одной с младенцем на руках… Я испугалась. Боялась, что никому не буду нужна с маленьким ребенком. А я хотела настоящей семьи.
После этих слов во мне всколыхнулась злость. Женское негодование…
— У вас что, ничего не было, Кара?
— Небольшой домик. Мне его купил Свейн, но я продала его, чтобы у меня были деньги уехать из Леймора и начать новую жизнь. Я отдала кольцо и малыша своей служанке, чтобы она занесла его к дому Арренов.
— А почему не сделали этого сами?
— Дэйвар бы не понял меня.
— Вам было стыдно… Ведь так?
Ответом мне стало молчание и женские всхлипы.
— И судя по тому, что вы сейчас здесь, на невольничьем рынке, что-то пошло не так? — спросила с ухмылкой, чувствуя как разрастается горечь.
Я вспомнила себя — восемнадцатилетнюю девчонку, которая вернулась в общий подвал, где обитали воришки, с младенцем на руках. Вспомнила, как меня выгнали оттуда, потому что мой малыш все время плакал и привлекал внимание.
Это и стало самым переломным моментом в моей жизни… Вспомнила, как сидела у Алмазного рынка, держа на руках Тайвина, и гадала, куда же мне податься с младенцем… И именно тогда мне бросили льен, приняв за обычную нищенку с ребенком.
Возможно, так я и выглядела в тот момент.
Я вспомнила, как мои глаза изучали эту монету, валявшуюся на грязной земле, пока мимо сновали люди.
И именно тогда, глядя на этот льен, я решила, что докажу всем, что Элис Бриар не нищенка, а талантливая воровка. И никогда ни у кого ничего не станет просить. Что я буду рассчитывать только на себя.
Эта поцарапанная монета в один льен до сих пор хранилась в моем тайнике. Она стала моим талисманом и напоминанием, что сдаваться нельзя. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.
