Эбигейл была совершенно уверена, что это просто болтовня. Томаззо не говорил так много, но, видимо, чувствовал необходимость в этом сейчас. Она подозревала, что это была попытка успокоить и отвлечь ее словами… от того, что акула «ущипнула» ее за ноги.
— Боже мой, — пробормотала она, радуясь, что была без сознания во время этой части их приключения. Покачав головой, Эбигейл спросила: — Что ты сделал с другим ботинком?
— Я снял его, чтобы осмотреть твою ногу и убедиться, что ни один из укусов не прошел насквозь и не пронзил кожу, — признался он с гримасой, а затем быстро добавил: — Это не так. Акула не причинила тебе вреда.
— Боже, — пробормотала Эбигейл, глядя себе под ноги. Она плохо видела их в темноте, но не заметила никаких повреждений раньше, когда было еще светло, поэтому предположила, что ее ноги, по его словам, ускользнули от внимания акулы, не причинив ей вреда.
— Твой ботинок, вероятно, все еще лежит у пальмы, где мы отдыхали, — объявил Томаззо и, помолчав, спросил: — Принести его тебе?
Эбигейл вытаращила глаза на это предложение. Конечно же, он не предлагал бежать всю дорогу назад, чтобы принести один, теперь уже бесполезный, ботинок?
«Похоже, так оно и было», — поняла она, когда Томаззо добавил: — Это не займет у меня много времени. Я могу бежать очень быстро, а ты можешь еще немного отдохнуть и подождать меня.
— Нет, — сухо ответила она, снова шагнув вперед. — Думаю, я смогу обойтись без обуви.
Томаззо только хмыкнул и тоже пошел дальше.
Некоторое время они шли молча, а потом Эбигейл решила, что разговор поможет скоротать время. Надеясь, что это также отвлечет ее от покалывания, которое Томаззо посылал вверх по ее руке, держа за руку, она спросила: — А какой твой брат?
— Вроде меня.
Его короткий ответ заставил ее иронично улыбнуться, и она дразняще уточнила: — Ты имеешь в виду, большой, великолепный, сексуальный и доблестный?
— Ты считаешь меня великолепным и доблестным? — с интересом спросил Томаззо.
— Ты пропустил сексуальную часть, — весело заметила Эбигейл.
Он пожал плечами. — Конечно, ты находишь меня сексуальным. Мы — спутники жизни. Меня больше интересует великолепная и доблестная часть.
Эбигейл остановилась, заставив и его остановиться. С минуту она изумленно смотрела на него, а потом спросила: — Спутники жизни?
Томаззо быстро оглядел ее, поджав губы, а затем повернулся и пошел дальше, увлекая ее за собой: — Мой первый вопрос.
Она нахмурилась, но решила, что это справедливо, и попыталась вспомнить, о чем он спрашивал. То, что он назвал их спутниками жизни, в значительной степени сбило ее с толку. Так оно и было… Эбигейл даже не знала, как это назвать. Это не было похоже на то, что он называл ее своей девушкой, что также подбросило бы ее, так как они знали друг друга в течение очень короткого периода времени. Но почему-то термин «спутники жизни» звучал как-то больше… важно. Более официально или что-то в этом роде. Она понятия не имела почему.
