— Нет, — согласилась она со стоном, когда он прикусил нежную плоть.
— Эта лодка может причалить. Похитители могут застать нас на месте преступления.
— Преступления, — пробормотала она. — Ты деликатен. Это приятно, верно? — добавила она, прежде чем слегка укусить его за плечо.
Томаззо беспомощно хихикнул ей в ухо, потом вдруг повернулся и обнял ее. — Мы будем держаться подальше от берега. Будет меньше шансов, что нас найдут после того, как мы потеряем сознание.
— Потеряем сознание? — Она отстранилась, чтобы посмотреть на него. — Я знаю, что упала в обморок, когда ты… то есть когда мы… Чувствуя, что краснеет, она сморщила нос и отмахнулась от того, что не могла сказать. — Это не значит, что мы снова упадем в обморок. Наверное, из-за высоты или чего-то в этом роде. И ты только что отошел от наркотиков, которые они тебе давали.
— Дело не в высоте, — заверил он ее, оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть, куда он ее несет. — Мы снова упадем в обморок.
Эбигейл нахмурилась. Он не давал никаких объяснений, почему они могут упасть в обморок, но звучало это очень уверенно.
Она посмотрела в сторону леса, ее мозг работал. Она никогда не падала в обморок, когда спала с кем-то, но она определенно потеряла сознание с ним в самолете. Но их уже не было в самолете. Они были в основном в джунглях, где были змеи и мерзкие жуки, которые могли укусить их, пока они спали. Потеря сознания здесь не казалась ей хорошей идеей.
На самом деле, теперь, когда Эбигейл снова могла думать, переспать с Томаззо тоже не казалось хорошей идеей. Она все еще едва знала этого человека, и да, он сказал, что его влечет к ней, но, черт возьми, мужчины — похотливые ублюдки, их может завести горячий яблочный пирог. Это не означало, что они хотели отношений с ним, как и его желание трахнуть ее не означало, что он хотел отношений с ней. И, несмотря на то, что произошло в самолете, Эбигейл была не из тех, кто без разбора спит с великолепными мужчинами только потому, что они голые в лесу и заставляют ее кровь кипеть от одного поцелуя.
— Отпусти меня, — вдруг сказала она, дрыгая ногами.
— Почему? — спросил Томаззо, останавливаясь.
— Потому что я не хочу этого делать, — просто сказала Эбигейл, толкая его в грудь. — Отпусти меня.
Томаззо засомневался, но потом опустил ее на землю и отступил назад. Выражение его лица было смущенным, и она не могла винить его. Ее соски все еще были напряжены, у нее, вероятно, было мокрое пятно между ног джинсов от возбуждения, которое он вызвал, и она определенно отвечала ему, как женщина, которая хочет потрахаться.
