Что-то в ее тоне привлекло его внимание, и Томаззо нахмурился. Выпрямляясь, он с достоинством сказал: — У меня очень хорошее зрение.
Эбигейл закусила губу и отвела взгляд, подавив внезапное желание рассмеяться. Ее развеселило не то, что он сказал, а его поведение. Было трудно сохранять достоинство, когда ты был голым, и его отношение казалось ей смешным.
— Что? — подозрительно спросил Томаззо.
— Ничего, — быстро ответила Эбигейл, посмотрела на него и так же быстро отвела взгляд. Затем она прочистила горло, помахала ему в ответ, держа руку на уровне талии, и сказала: — Может, тебе стоит что-то с этим сделать.
Помолчав минуту, он пожал плечами и сказал: — Я прошу прощения, но я мало что могу сделать со своей эрекцией. Твое присутствие так действует на меня.
— Эрекция? — Эбигейл вскрикнула и обернулась, чтобы посмотреть на то, на что она вежливо избегала смотреть. Ее глаза обнаружили… Да, действительно, это была эрекция. — Святые угодники! — пробормотала она, а потом подняла на него глаза и ахнула: — У тебя эрекция!
— Я знаю об этом, — сухо ответил он.
— Да, но… я имею в виду, ты хочешь сказать, что это из-за меня? — спросила она, уверенная, что неправильно поняла.
— Здесь есть кто-нибудь еще? — спросил он таким же сухим тоном.
— Н-е-е-е-е-т… — Эбигейл растянула слово, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что там нет кого-то типа юной Бо Дерек с торчащими сиськами. Не найдя никого, не говоря уже о красивой пышногрудой блондинке, она повернулась к нему с недоумением и сказала: — Но этого не может быть при дневном свете. Ты видишь, как я выгляжу на самом деле и все такое. — Покачав головой, она твердо добавила: — Этот стояк не для меня.
Томаззо не стал спорить. Он не успокаивал ее и не уверял, что находит привлекательной. Он просто схватил ее за талию, поднял в воздух и поцеловал. Это был не «привет, приятно увидеть тебя и поцеловать». Это было полное плотское опустошение, которое сказало, что «эта эрекция — однозначно вся для тебя, и я хочу сорвать одежду и трахнуть тебя».
Эбигейл пришлось отдать должное парню: он чертовски хорошо целовался. Через три секунды после того, как его рот завладел ее ртом, она превратилась в дрожащую, задыхающуюся, цепляющуюся массу, стонущую в его рот и готовую самой сорвать с себя одежду.
— Эбигейл, — внезапно пробормотал он, отрываясь от ее губ и целуя ее в щеку.
— Да? — ахнула она, поворачивая голову, чтобы дать ему лучший доступ.
— Мы не можем этого сделать, — простонал он ей на ухо, прежде чем засосать ее мочку в рот.
