Комната была такой же, как и все остальное заведение; получистый, компактный, утилитарный. Вездесущий трайди предлагал разнообразный выбор развлечений. Он выбрал новости. Местный контент был непристойным, сенсационным и нацеленным на аудиторию, лишенную высших интересов. Раздраженный и уставший, он словесно изолировал окружающие образы, приказывая им ограничиться дальним углом комнаты. С улицы снаружи и из окружавшего его здания вливались эмоции. Голова начинала пульсировать.
Выбирая из нескольких наркотиков, содержащихся в сумке на поясе, он принял лекарство. Эмбриональная головная боль уменьшилась, но не исчезла полностью. Пип уселась возле единственного овального окна, свернувшись калачиком от прозрачности. Дождь хлестал снаружи. Когда он лег на гудящую заботливую кровать и дал ей расслабиться, уже обескураженный Флинкс старался не думать о том, что может принести утро. Он был полон решимости дать этому месту шанс доказать свою неправоту относительно текущего состояния человеческого разума. Он был бы справедлив.
Но судя по тому, что он видел и с чем столкнулся просто по пути из челночного порта в город, человечеству и его союзникам предстояла тяжелая борьба, убедившая его пожертвовать остатком своей жизни, чтобы сохранить их далекое, невообразимое будущее.
Простой, но сытный завтрак в столовой на главной улице немного поднял ему настроение. Homo sapiens не развился до такой степени, чтобы пища не давала энергии не только телу, но и разуму. Чувствуя себя немного лучше в себе, если не в своей расе, он отправился на прогулку, чтобы увидеть больше Маландере. Не доверяя ни домашних животных, ни свои вещи сомнительной безопасности своей комнаты, он позволил Пипу с комфортом покататься в рюкзаке на спине.
Открыться перед толпой разумных людей, окружавших его на пешеходной дорожке, было чутким эквивалентом трехдневного запоя. Бурлящие эмоции переполняли его: радость, страдание, восторг, печаль. Его разум был залит мыслями об убийстве, достижениях, соблазнении, предательстве, надежде, отчаянии и тысяче других чувств. Это потрясло его так сильно, что несколько прохожих неуверенно посмотрели в его сторону. Один даже остановился, чтобы узнать о его состоянии. Эта встреча немного повысила бы его мнение о себе подобных, если бы самопровозглашенный добрый самаритянин не был занят попытками найти способ залезть в карманы брюк Флинкса, выражая, казалось бы, искреннее беспокойство. К счастью для шустрого парня, он не получил возможности порыться в рослом юном посетительском тюке, где столкнулся бы не с ценностями, а с весами правосудия.
