Летающая змея устроилась на его спине. Больше она ничего не могла сделать. Она была сочувствующей, но не разумной. Она не могла позвать на помощь, вызвать в воображении аптечку, которая заполняла один из мешочков, прикрепленных к потерянному ремню ее хозяина, или собрать мягкий мех или другой материал, чтобы залечить его раны. Она могла только лежать, и ждать, и желать в тихой, но преданной манере минидраги, чтобы ее спутник пришел в себя.
Она оставалась так часами, уйдя лишь однажды, да и то ненадолго, чтобы найти естественную цистерну в скалах и напиться досыта. Когда она возвращалась, она заметила движение вокруг тела своего хозяина. Сам он не двигался, но несколько больших зловещих фигур вокруг него двигались.
Хасаладу было четверо. Это были самые большие животные, которых Пип встречал с тех пор, как она и Флинкс прибыли на Джаст. Хотя даже самые крупные из них весили не более двадцати килограммов, они были длиннее и шире ее хозяина. Только один из них мог бы накрыть его, как бледно-голубое одеяло. Именно это они и пытались сделать сейчас, хотя их намерения не имели ничего общего с тем, чтобы согреть его.
Три перепончатых выступа, больше похожие на укрепленные аэродинамические поверхности, чем на крылья, выступали из боков и дистального конца каждого тела. Поддерживаемые и расширяемые соломоподобными костями, эти веерообразные придатки позволяли хищным хасаладу планировать, в то время как большая часть фауны Джастии могла путешествовать только с помощью своих надувных подъемных мешков. Таким образом, в дополнение к использованию трех шарообразных сфер на спине для подъема и опускания, хасаладу мог полностью сдуть их и скользить по столбам воздуха, что позволяло им быстро наносить удары по потенциальной добыче.
Теперь не было необходимости использовать этот особенно смертоносный маневр. Их намеченная добыча не только не двигалась, но и неподвижно лежала на камнях под ними. Когтистые ротовые аппараты длиной в фут дернулись, как один летун, выпуская газ, чтобы медленно опуститься, готовый обернуть большой объем неподвижного мяса в свои перепончатые объятия. Его спутники столпились рядом, каждый стремился урвать порцию легкой еды.
Крылья Пип превратились в розово-голубое пятно, и Пип выплюнула струю яда в ту, которая готовилась окутать потерявшего сознание Флинкса своим плотоядным сжатием. Человек-наблюдатель мог бы задаться вопросом, окажет ли аласпинский нейротоксин какое-либо влияние на фауну такого далекого мира, как Джаст. Никакие биологические проблемы не сдерживали летающую змею. Она реагировала инстинктивно и без ограничительной предусмотрительности.
