Далеко мы не ушли – Акатош уже едва переставлял ноги. Да что же с ним такое?
– Игор, – тихо позвала я, – на пару слов.
Мы усадили Акатоша отдохнуть на крыльце брошенного дома, дали ему горбушку хлеба и отошли в сторонку.
– Ты не замечаешь, что Акатош… Ну, слабый очень. У меня сил еще хватает, а он едва плетется. Я вообще пару раз замечала, что он чуть не упал – о камешек запнулся. Да и до этого…
Игор помрачнел еще сильнее.
– Он слабее, чем я. Это ненормально.
– Ну, может, его так шарахнуло из-за того, что он стал человеком? Сил мало, да и не привык еще, – с сомнение протянул он, но я видела, что он не очень-то верит в собственные слова.
– Нет, тут дело в другом, и я подозреваю, что нас ждут неприятности. Уже давно это подмечаю. Он иногда щурится так, словно у него очень сильно болит голова, и иногда у него дрожат руки, когда он ест – очень заметно, когда он держит ложку. Он много спит, мало разговаривает, как будто… ну, бережет себя, что ли. Старается не тратить энергию, которой очень мало. Так ведут себя очень больные и слабые люди.
Игор нахмурился, задумался.
– И что делать?
– Да спросить. Может, он нас не хочет пугать, может, есть еще какие-то причины… Не знаю.
– Так давай спросим.
Мы вернулись, но Акатош, выронив надкусанную горбушку хлеба и облокотившись на дверь дома, сладко спал.
– Тьху… Будим и идем дальше или тут остановимся?
Игор огляделся.
– До постоялого двора, который я знаю, идти часа три-четыре. Он по пути, но, думаю, лучше остаться.
Я кивнула. Мы попробовали растолкать Акатоша, но он ни в какую не открывал глаз, только сонно отмахивался от нос. Мы плюнули и сгрузили его ненадолго у крылечка, вошли в дом. Пахнуло пылью и затхлостью, плесенью, кислым молоком. Игор нашел лучины, зажег. В неровном свете пляшущего огонька вынырнул добротно сколоченный деревянный стол, накрытый скатертью. Миски с плесневелым супом, такой же зацветший каравай хлеба и нечто склизкое, в чем с трудом можно было опознать сыр. Разбитый кувшин на полу и разлитое скисшее молоко. Тряпки, раскиданные по всей кухне, видимо, в страшной спешке.
– Сейчас…
Игор, отлично ориентируясь в темноте дома, ловко разжег огонь в печи. Отыскал у входа корзину с маленькими фосфоресцирующими шариками, поставил у огня.
– Сейчас расса напитается светом. Разложим, и будет как днем.
Я во все глаза смотрела на белые шарики, которые с каждой секундой становились все ярче и ярче. Ага, вот эти странные штуки я принимала за лампочки!
