Реформаторы во главе с Кан Ю-вэем, вольнослушателем императорской академии, возмущенные капитулянтской политикой цинского двора, терпевшего сокрушительное поражение в войне с Японией, требовали проведения в стране политических реформ. С одной стороны, Гуансюй мог не опасаться — эти «реформы» не вывели бы страну за рамки просвещенного абсолютизма. С другой — в многочисленных посланиях господина Кана императору содержалось настойчивое напоминание об уроках французской революции и судьбе Людовика XVI. И шестнадцатого июня 1898 года Гуансюй удостоил Кан Ю-вэя аудиенции в своей летней резиденции. Конечно, императрица осведомлена, что, начиная с того дня, ее племянник принимает у себя главу реформаторов и прислушивается к его советам. Кан Ю-вэй импонирует Гуансюю не только предложениями совершенствовать в Китае земледелие, поощрять промышленность и торговлю и предупреждениями об опасности раздела страны иностранными державами. Господин Кан так искренне клянется императору в безграничной преданности, что это тронуло бы и менее недоверчивое сердце, тем более что такая добродетель, как верность, в императорском дворце отнюдь не процветала. Вот и теперь, когда настал трудный час, реформаторы обещают прийти на помощь Гуансюю в его борьбе против партии императрицы, против ненавистного царедворца Жун Лу. Генерал Юань Ши-кай, начальник судебной палаты провинции Чжили, командующий новой армией, рекомендован Гуансюю как человек, на которого можно во всем положиться. Сегодня Гуансюй примет генерала.
Облачившись при помощи слуг в платье «желтого блестящего» императорского цвета, император проследовал в Чжун-Хэтэ, Палату мира. Взгляд его привычно задержался на искусно вырезанном из нефрита дереве. Оно стояло в левом углу Палаты, у входа, и, любуясь им, император одновременно не выпускал из виду двери. Внезапно он вздрогнул. Опять эти часы! Скрипнули и растворились дверцы сандаловой коробки на высоком постаменте из яшмы. Из них выскочила крошечная золотая обезьянка и трижды протянула коралловый персик агатовому слонику. Три часа! Император поморщился. Его пухлое лицо, утратив гладкость, мгновенно приобрело сходство со старым потрескавшимся фарфором. Генерал Юань Ши-кай опаздывает! Гуансюй приподнялся в кресле, и в то же мгновение глубокие складки парчового занавеса пришли в движение: не переставая низко кланяться, в Палату вошел Юань Ши-кай. Генерал был одет пышно и со вкусом, его пристрастие к роскоши давно было известно при дворе: длинный голубой халат расшит замысловатым орнаментом, на черных туфлях — вышитая птица феникс, символизирующая императрицу.
