— Мне сказали, что вы страшный преступник…
— А по-вашему, я похож на преступника? Я политический эмигрант. Мне пришлось покинуть родину, потому что китайское правительство намерено лишить меня жизни.
— За что?
— За то, что я стремлюсь ввести в Китае справедливое управление.
— Тогда почему же наше правительство не возьмет вас под свою защиту? Ведь Великобритания всегда покровительствовала изгнанникам.
— Но никто не знает, что я здесь. Они заманили меня в ловушку. Оповестите моих друзей, и я буду вам вечно обязан.
Колин молчал. Потом подхватил свою корзину и направился к двери. Сунь почувствовал, как в его груди нарастает отчаяние — ведь Колин был его последней надеждой.
— Моя жизнь в ваших руках, Колин, — с неожиданным для себя спокойствием произнес Сунь. — Неужели вы можете равнодушно наблюдать, как человека ведут к гибели, и не протянуть ему руки?
Слуга остановился. Через секунду Сунь услышал:
— Если позволите, сэр, я отвечу вам завтра.
В субботу после обеда доктор Кэнтли решил, как обычно, провести несколько часов в своей библиотеке. Миссис Кэнтли отправилась с детьми на прогулку, и в доме было пустынно и тихо. В библиотеке на круглом столике доктора ждал чай. Рядом с прибором лежала запоздавшая почта. Через раскрытое окно вместе с прохладным воздухом в комнату проникал уличный шум — цокот копыт, приглушенные гудки. Доктор взялся за газету, но читать расхотелось. Отставив стакан с чаем, он решил просмотреть почту и сразу наткнулся на конверт с адресом, написанным незнакомой рукой. Насколько он помнил, ни у кого из его корреспондентов не было такого невероятного «дабл'ю».
«С прошлого воскресенья здесь, в китайском посольстве, заключен ваш друг. Его намерены отослать в Китай, где, наверное, повесят. Положение бедного человека очень грустное, и что-нибудь должно быть предпринято для его освобождения немедленно, иначе его увезут и никто об этом не будет знать. Я не смею подписать своего имени, но написанное мною — сущая правда… Что бы вы ни предприняли — делайте это безотлагательно, иначе будет поздно. Имя его, я полагаю, Лин Йин-сен», — прочитал он.
Так вот почему Сунь не пришел к ним ни в воскресенье, ни в понедельник, ни во вторник…
Доктор выбежал на улицу, плохо еще представляя, что будет делать. Шел дождь. В тусклом свете рано зажженных фонарей его струи казались свисающими с неба непомерно длинными, тонкими нитями. Где-то ударили часы — оказывается, уже вечер. Доктор остановился и вытер платком мокрое лицо. Этот жест вернул ему самообладание. Он остановил проезжавший мимо кэб и поехал в ближайший полицейский участок. Дежурный инспектор сразу смекнул, что дело, которое ему изложил этот прилично одетый господин, не похоже на те, с которыми ему приходится сталкиваться ежедневно. Он не стал заводить протокол и заявил откровенно:
