Тягуче заскрипела дверь. Появился китаец, заманивший Суня в ловушку.
— Вы напрасно стараетесь вырваться отсюда, господин доктор. Агент цинской полиции следует за вами от самого Фриско. Неужели вы думаете, что теперь, когда вы наконец в наших руках, мы позволим вам уйти? — Он хихикнул. — А у вас отличный вкус — лучшее фотоателье Нью- Йорка!
— Господин…
— Господин Тан к вашим услугам.
— Мой арест незаконен, господин Тан. У вас могут быть неприятности в министерстве иностранных дел Соединенного королевства.
— О, не извольте беспокоиться, господин доктор. Ни одна живая душа в Лондоне не узнает, что вы здесь. Мы ведь не собираемся требовать у британского правительства вашей формальной выдачи… И лучше бы вам сознаться, что вы Сунь Ят-сен. Тем более, что вы, доктор, пользуетесь на родине огромной популярностью. Надеюсь, вы не забыли, что настоящий ханец должен умереть, не утративши своего лица?! Ха- ха- ха! — Тан уселся на стул и достал табакерку. — Нюхательного табачку не желаете? Жаль, жаль. Табак хорошо прочищает мозги.
Казалось, еще минута, и Сунь не выдержит, вышвырнет вон из комнаты эту вонючую черепаху. Тот словно понял, что ему грозит, и бочком направился к двери. Уже с порога он сообщил:
— Вас свяжут, засунут в рот кляп и препроводят на борт корабля. Подумать только, с каким почетом вы прибудете на благословенную родину! — Тан запер за собой дверь и прильнул к замочной скважине — узник по-прежнему сидел не шелохнувшись.
Потянулись дни. От бессонных ночей Сунь едва мог раскрыть глаза — так они опухли и загноились. Только однажды он забылся тяжелым сном. Накануне Тан сообщил ему, что пароход, на котором повезут Суня, готов к погрузке.
— Молитесь, господин Сунь, молитесь, да поможет вам бог! — язвительно произнес Тан, и Сунь подумал: «Откуда в этом человеке столько злобы?»
Под утро, внезапно проснувшись, он услышал шаги, — должно быть, в мансарду поднимался слуга, который топил печь и делал уборку. Сунь уже неоднократно пытался с ним заговорить, но безуспешно. Сунь удивился, увидев, что слуга вошел к нему раньше времени, — едва начинало светать. Молча он подошел к печи и стал разводить огонь.
— Колин, почему вы не хотите меня выслушать? Слуга, молодой рыжеволосый парень, подбросил в топку уголь и посмотрел на Суня.
— Что вам угодно, сэр? — Сунь впервые услышал его голос.
— Помогите мне! — слова Суня прозвучали требовательно, почти властно. Колин перестал рыться в корзине с углем и едва слышно произнес:
