Дела в Америке были закончены, и Сунь намеревался отбыть в Англию. В кармане его пиджака уже лежал билет на пароход «Маджестик». До отплытия оставалось несколько часов, и Сунь решил напоследок прогуляться по Седьмой авеню: его внимание давно привлекало фотоателье с огромной роскошной витриной, но как-то все недосуг было остановиться и полюбоваться мастерски выполненными видами Ниагарского водопада, новинками фотографической техники.
Хозяин подчеркнуто любезно пригласил Суня войти, и тотчас вокруг него забегали служащие, уговаривая Суня сфотографироваться. Опускаясь в кресло, Сунь мысленно клял себя за неслыханное расточительство. Если бы он только знал, какие последствия оно за собой повлечет!..
Через два дня тайный агент цинской полиции, проходя по Седьмой авеню, случайно остановился у витрины фотоателье. Его внимание привлекла кабинетная фотография. Она появилась здесь совсем недавно. Какое знакомое лицо! Не может быть?!
Поискав в книге заказов, молоденький клерк любезно сообщил хорошо одетому господину адрес его земляка, изображенного на фотографии.
— Что ты там выписываешь? — спросил клерка старший помощник хозяина, входя в комнату. — Разве ты не знаешь, что мы не даем адресов своих клиентов?
Пристыженный клерк покраснел, но было уже поздно.
* * *
В Англии первый визит Сунь решил нанести своим старинным друзьям — миссис и мистеру Кэнтли.
Дом на улице Девоншир, как и все дома вокруг, был обнесен узорчатой чугунной оградой. Калитка оказалась незапертой, и Сунь прошел в глубь двора. Он увидел висевший на двери дома медный молоточек с причудливой отделкой. Сунь снял молоток и решительно постучал.
— Как хорошо, что вы приехали, прямо к обеду! — обрадовался доктор Кэнтли, увидев Суня, и сам, под неодобрительным взглядом горничной, помог Суню раздеться. — Ваше письмо пришло еще в субботу, и жена успела позаботиться о вашем устройстве. Жить будете неподалеку от нас, на улице Холборн. Пансионат недорогой, но очень приличный, — доктор Кэнтли взял Суня под руку, — а с нами сегодня обедает доктор Мэнсон. Кстати, он недавно женился. Какой сюрприз, не правда ли?
Поднимаясь по лестнице, Сунь заметил в углу прихожей манекен китайца с косой, в национальном платье.
В этом доме многое напомнило Суню родину — дорогой китайский фарфор на столе, нежный и прозрачный, как лепестки сливы, безделушки из нефрита, таинственно мерцающий на груди хозяйки лунный камень, вправленный в серебро тончайшей китайской работы. Непривычными были только тишина, покой и благоденствие, от которых Сунь давно отвык в своих скитаниях. Разговор за столом не клеился. Несмотря на искреннее радушие хозяев, Сунь все же чувствовал, что между ними словно пролегло что-то невидимое. Возможно, была виновата долгая разлука. Но вот гости выпили по бокалу доброго рейнвейна и беседа потекла оживленнее.
