— До мене жених приехал. А я не хочу замуж. Я за него никак не пойду.
— Не можешь решиться отказать? Жалеешь парня? — по-своему представил ситуацию Сиверов.
— То пану не зразумело, я юш одмувила. Да он не згодны. Сказал, убиваться будет, — и она снова захлюпала острым носиком.
— То есть все-таки отказала, — скорее догадался, чем понял Глеб. — Да Бог с ним, поубивается день-другой, потом сам спасибо скажет. Сейчас домой придет, журнальчик полистает, в бар сходит — и встретит другую паненку!
Девушка округлила глаза, откинула прядь со лба и заговорила медленно:
— Я кажу пану — он убивацца хочет. Взял ключ от седьмого покоя и замкнулся. Меня чекае. Не приду — убьецца, у него и пистолет есть, он полициянт. Варьят, всех убьет и сам…
Наконец стало ясно, что произошло. Несчастный отвергнутый жених — варьят, то есть сумасшедший. Он ждет наверху, запершись в седьмом номере, и равномерно вышагивает из угла в угол: тик-так, тик-так. Невесту свою шантажирует самоубийством, а сам полицейский, имеет оружие.
Кажется, что может быть проще — надо позвонить в полицию. Вне всякого сомнения, за ним приедут. Словно предвидя его совет, Вожена горестно всплеснула руками и прошептала:
— Он сын хозяйки, меня прогонят. Но если не позову никого, может, потом возьмут в другой хотель. Почекаю, можа домувимся.
— Не жди, — запретил Глеб. — Боишься звонить — давай телефон, я сам позвоню, скажу, что он тебе угрожает.
Сиверов знал, что такие шантажисты редко блефуют. Он протянул руку к телефону.
— Момент, нехай пан идзе до ресторации, я сама, — Вожена перехватила трубку. — Дзенкуе бардзо, я сама потэлефоную, — ее губы побелели, лицо стало серым от напряжения. По всей видимости, решилась. И тут один из телефонов зазвонил, затем второй. Девушка отвечала на звонки быстро и деловито, очевидно, отчитывалась и принимала поручения. Он ждал минуту, две, три — за это время горькие слезы паненки абсолютно высохли, на щеках появился легкий румянец. Вожена что-то быстро записывала в закрепленный на стойке ежедневник, отлистывала странички назад, вычеркивала, обводила, ставила «галочки». Было очевидно, что она не просто рада — счастлива временной отсрочке принятия трудного решения. Вообще-то, совершенно нормальное, но очень неверное поведение в подобной ситуации.
Понимая, что в ближайшие пять минут девушка не соберется с духом, псевдодипломат Петр Никонов вошел в обеденный зал и попросил меню. Он решил заказать фляки, цепеллины с домашним хреном, тушеную фасоль. Может, не так изысканно, как утром, зато очень сытно и вкусно. Принимавшая заказ женщина в старомодном фартуке, конечно же, знала о дорогом подарке молодой администраторше. Она видела, как чудаковатый русский на целых пять минут задержался у стойки, где снова флиртовал с хорошенькой Боженой. Ей было ужасно любопытно, о чем они договорились и будет ли у истории продолжение в номере или автомобиле. Механически черкая в блокноте, официантка нетерпеливо оглядывалась. Скорей бы отдать заказ на кухню и поболтать с виновницей маленькой сплетни, о которой уже знают и повариха, и дежурный электрик, и горничная. Клиент же, как нарочно, замолк на полуслове, приподнялся на стуле и вдруг рванулся в холл, сбив ее с ног.
