Гасан растерялся — он не знал, как себя вести, нужно ли разуваться и как здесь отыскать туалет. Видя его смущение, хозяйка сама предложила переобуться в шлепанцы, показала рукой вдоль темного коридорчика — туалет там, а я переоденусь и на кухню… Свежие полотенца, мыло, шампунь — все есть на полках. Фен тоже…
Гасан не собирался принимать душ или бриться, но во дворце, скромно названном туалетом, можно было бы остаться жить. Он робко, не по-мужски, погладил стопку пушистых ароматных полотенец, раздвинул створки встроенного шкафа — там висело несколько разноцветных халатов — длинных и коротких, лохматых и гладких. Все — и плитка, и сантехника, и мебель, и одежда — было выдержано в холодных, сине-зеленых тонах. За стенкой чуть слышно зашумела вода. Он догадался, что случайно попал правильно — в мужскую «умывальную», следующая дверь, очевидно, вела в женскую, где сейчас приводит себя в порядок Вожена. Полевой фельдшер, участник бандформирования, действующего на территории Чеченской республики, без пяти минут кандидат биологических наук, он впервые в жизни опустился в джакузи, добавил ароматной соли и замер, раскинув руки. Колючие пузырьки нежно омывали тело, горячие струи сами то ослабляли, то усиливали напор, наполняя тело необычной бодростью. Гасан, улыбаясь, шевелил в воде ногами, пробовал поворачиваться то на бок, то на живот. Даже представил, как хорошо было бы в такой ванне вместе с любимой. Это мечтание оказалось действенней ледяного душа, сразу вернуло чувство реальности: той любимой давно нет, другой пока не нашлось. Зато есть чужая добрая женщина, пустившая в свой дом преступника. Сейчас она напоит его чаем или кофе, даст зеленый полтинник, ношеную куртку и теплый шарф. Он пообещает их вернуть, зная, что никогда не сделает этого.
С этими мыслями он насухо вытерся. А потом сделал то, чего не делал несколько лет, — побрился. Сначала состриг бороду и спустил волосы в унитаз, затем покрыл лицо свежепахнущей пеной для бритья и с наслаждением соскреб жесткую седую щетину. Это было первое бритье за два с половиной года. Из зеркала на него взглянул прежний Гасан — муж Гули и отец Лейлы, университетский сотрудник, не умеющий стрелять, убивать, хоронить. Только глаза, уставшие, без задора и интереса к жизни, подсказывали, что чуда не произошло и время не повернуло вспять.
Божена постучала в дверь.
— Вы в порядке? Кофе стынет, выходите.
Она едва узнала в вышедшем к ней молодом парне лохматого доктора.
