— Она потеряла сознание. Помогите, если можете, — ответил Сиверов по-английски и распахнул дверцу «рено». Гасан прижал пальцы к сонной артерии девушки, резко хлопнул ладонями по бледным щекам Николь, потом поднял ее левую руку и сильно укусил за мизинец. По вялому телу пробежала видимая конвульсия, затем вторая, и после глубокого вздоха пострадавшая открыла глаза.
— Все в порядке. Дайте ей ложку коньяка и чашку чая, — доктор говорил спокойно, с явным облегчением. А затем он сразу пошел по направлению к отелю.
Николь хлопала ресницами, пыталась поправлять прическу, сжимала виски тонкими пальцами. Глеб молча стоял рядом и ждал. Только что он пожертвовал исходом дела, чтобы эта чувствительная француженка не умерла от неразделенной любви на заднем сиденье его машины.
— Как ты, ничего не болит? Пришлось поволноваться! — он старался быть участливым.
— Хочу домой, к маме! И к тебе! Пьер, так хочу тебя! Прости, что я встретилась с ребятами из Голландии… Это назло, от отчаяния!
Пока выплескивались эмоции, Глеб молча курил, прислонившись к автомобилю. Впереди продолжала маячить спина одного из чеченцев, приехавших разрушить и его, и эту девочку, и все, что делает мир стабильным и узнаваемым. Еще можно стрелять — Николь ничего не поймет…
В этот момент Гасан обернулся, замер, пошел обратно.
— Как ты себя чувствуешь? Уверена, что все в порядке? — доктор снова проверил пульс, профессионально обхватив крепкой рукой узенькое запястье.
— Абсолютно, — она отвечала тихо, но твердо. — Я настолько уродлива, что никто не хочет меня?
Мужчины переглянулись. Честное объяснение могло бы утешить прекрасную мулатку, но почему-то мужчина никогда искренне не признается женщине, из-за чего он еще не с ней или уже не с ней.
Оба, не сговариваясь, протянули руки, чтобы помочь даме выбраться из машины. Она вышла из машины, высоко подняла голову, несколько раз очень шумно вздохнула.
— Видишь, Пьер, что-то не отпускает меня… — Николь обратилась к Сиверову на его языке, и Гасан удивленно воззрился на них.
— Так мы с тобой не только друзья по несчастью, но и земляки! — доктор говорил по-русски без всякого акцента.
— Давайте познакомлю вас, мои мушкетеры! Это Пьер, московский специалист по культуре, а это Володя — голландский бизнесмен.
Ничего не оставалось делать, как пожать друг другу руки и улыбнуться. И снова всю правду о нелепой ситуации знал только Глеб — и кто в чем специалист, и настоящие имена…
Потом все отправились к Гасану. Сиверов по телефону заказал в его номер коньяк, грейпфрутовый сок и кофе. Там ему хватило беглого осмотра, чтобы удостовериться — в этом помещении нет ни серьезного оружия, ни взрывчатки, ни документов. Тем не менее он сбегал к себе «за шоколадом», и вместе с блестящей плиткой принес в кармане несколько стандартных «жучков». Закрепить их было делом техники — просто лишний раз пройтись по комнате, присесть на прикроватную тумбочку, постоять спиной к встроенному шкафу, выйти с сигаретой на балкон. Возможно, чуть позже он услышит что-то важное, новое для себя и лже-Володи, который пока искренен во всем, что делает. Он слишком спокоен и, похоже, очень устал. Николь от коньяка отказалась, но Сабитов налил ей тридцать граммов.
