Щекочу нервы. Дорого - Андрей Михайлович Дышев

Юдин с напряженным вниманием смотрел, как Мила листает рекламный буклет со скрипуче-резиновыми мелованными страницами. Лазуритовое море выплескивалось с них на зеркальный столик.

– Может, в Таиланд? – спросила она, и ее перламутровый ноготок уткнулся в пальму, похожую на горящий зеленым пламенем факел.

– Мне надоели вонючие слоны и наглые обезьяны, – ответил он ледяным голосом.

В Таиланде они были три месяца назад. Вонючих слонов и наглых обезьян он видел там лишь издали, они никак не могли ему надоесть. Ему надоела жена. Окончательно. Бесповоротно. До краев терпения. Мало того, он почувствовал, что она начинает потихоньку приучать его к своим желаниям, начинает навязывать ему свою волю. Это были опасные симптомы. Впрочем, опасные – слишком громко сказано. Юдин не позволит ей поднять голову и ни на йоту не утратит власти над женой. Потому что она – ничто. Человечек, от которого ничего не зависит в их семье. Она ничего не может. Она не родила ему ребенка, не заработала денег, не сделала карьеры, не стала актрисой, фотомоделью или на крайний случай мелким начальником. Полнеющая и быстро стареющая женщина.

Он смотрел на ее ухоженные руки, на отливающие ракушечным перламутром ногти. И это тоже – его заслуга. Его деньги облагораживали заурядную внешность Милы. Она, как давно повелось в их семье, попросила у него денег на маникюр. А он ей ответил: «А ты попробуй быть красивой без денег. Возьми естественную красоту у природы. Сядь на диету, начни бегать в парке, купайся в проруби». Он вволю поиздевался над ней перед тем, как дать деньги, и хорошо видел, что его слова достигают цели, причиняют ей унижающую боль. Но не возмущалась, терпела. Знала кошка, чье мясо съела…

И Юдин дал себе зарок, что никогда больше не поедет с Милой в отпуск. Он и только он будет распоряжаться собой, придумывать себе развлечения и выбирать удовольствия. Ибо он хозяин, кормилец, лидер – словом, бог и царь для этого жалкого и слабого существа… Мила перевернула страничку. Он смотрел на жену исподлобья, с тоскливым ожиданием очередной попытки проявить требовательный каприз. Ему доставляла удовольствие эта игра, и он ждал, когда она снова заговорит, чтобы ответить ей насмешливо и высокомерно.

Мила рассматривала большую фотографию пронзительно-синего залива, стиснутого горячими желто-коричневыми холмами. Наверняка там американцы снимают пейзажи, которые потом выдают за марсианские. В Шарм-Эль-Шейхе они отмечали прошлый Новый год, это была идея Милы. Юдин чувствовал себя идиотом, прогуливаясь в плавках по пляжу. Его генетическая память пребывала в панике, ей не хватало мороза, сугробов и пахнущих свежей хвоей елок. Но Миле там очень понравилось. Особенно ее впечатлило, как курчавый, со сверкающими жуликоватыми глазенками арапчонок, прибиравший в номере, скручивал из полотенец белых лебедей.