— А нам можно и по пятьдесят, — он наполнил бокалы.
«Если я не вмешаюсь, придется использовать другие мерки, дружок», — миролюбиво подумал агент российских спецслужб, чокаясь с чеченским террористом.
— За здоровье и благополучие! — произнес он, Гасан кивнул, присоединяясь. Николь запивала коньяк соком, мужчины с удовольствием курили и пили кофе. Они добавили себе еще по пятьдесят, и еще… Николь привыкала к мысли, что эти мужчины относятся к ней лишь по-товарищески. Сиверов думал о том, что Гасан Сабитов, исчезнувший из «Астории», — просто запутавшийся врач. Он совсем не заботился о конспирации.
Оставив бутылку недопитой, гости разошлись, причем Сиверов убедился лично, что Николь села в вызванное им такси и верно назвала адрес.
Пластиковую взрывчатку и детонаторы спрятали в комнате Ильяса. Поэтому обеих женщин повели к Захару. Цена за групповой секс показалась непомерно высокой, и пришлось развлекаться по очереди. Обменяться партнершами тоже не получилось — никаких скидок за «второй круг» барышни не делали. От кокетливости и игривости, которыми они искрились за столиком кафе, не осталось и следа. Работу по обслуживанию клиентов девицы выполняли строго по предоплате, придерживаясь регламента. На прощанье пожурили за скудное угощение и плохой английский — Захар обиделся, а Ильяс принял к сведению. Запланированная оргия, увы, не состоялась — не хватило денег. Счастливчик Гасан не присоединился — повезло! Длинноногая красотка, видимо, переспала с ним даром, из сочувствия или из вредности. А может, даже приласкала, как честная девушка… Хорошо бы узнать, что там у них, заодно убедиться, что подельник не утаил денег от старших по званию товарищей.
Ильяс услышал, как хлопнула дверь соседней комнаты. Он выглянул в коридор: от Гасана вышла парочка — знакомая француженка с крепким провожатым. Как, однако, непрост этот доктор в своих сексуальных фантазиях! И как запросто их осуществляет! Что ж, раз Сабитову удалось расслабиться на всю катушку, работать с полной отдачей будет тоже он.
На самом деле, возложить самую опасную и трудную часть задания на Гасана мнимые Бакчеевы решили задолго до сегодняшнего вечера. Тот и сам понимал, что его подобрали в аэропорту не для того, чтобы облагодетельствовать. Как ни странно, бороться за справедливость в распределении ролей или хотя бы за возможность остаться живым он не хотел. Он часто видел смерть и привык думать о неизбежной скорой встрече. Жизнь давалась слишком трудно, боль за любимых не ослабевала. Душа не мирилась с утратой родных, с гибелью Белы, побегом от Вожены… В отличие от Захара и Ильяса, он имел четкую жизненную позицию и придерживался строгих принципов морали. Но обстоятельства вынуждали его переступать через внутренние правила и барьеры, а в последний год это случалось слишком часто. Выходит, принципы свои он предавал, позицию отстаивать не умел. Осознание этого разрывало душу на грязные клочья, заставляло презирать самого себя, приучало к мысли, что такая жизнь должна поскорее оборваться.
