– Ты не понимаешь. Это другое.
– Что именно другое?
– Всё. Катьонте так говорили... они так говорили, что у него постоянно эти... припадки. Это, по-видимому, началось задолго до того, как я приехала. Да какая разница. Он не поверил мне. Я ему безразлична. Я тут никому не нужна. Я только обуза для всех. Для тебя, для Черилла, для Перулла... Иллира! – воскликнула она. – Где Ташта?
– Ты вчера поставила его к Перуллу, – нахмурилась Иллира. – Ты не помнишь?
Аяна сосредоточилась, сводя брови и вспоминая, но вспомнила только страх, мешавший вдыхать, и кляксы света на тёмных пятнах ночных теней.
– Нет. Я плохо помню, что было вчера. Я очень устала. Мне плохо. У меня немного болит голова.
– Тебе надо было вчера остаться дома.
– Ничего. Зато теперь мне не будет казаться то, чего нет. Иллира, он считает, что Кимат – чужой.
– А с чего ему считать иначе? Аяна! Весь Ордалл знает, что он...
– Да какая разница. Он скорее поверит в то, что я полюбила кого-то ещё, чем в то, что Кимат – его сын.
– А ты? Тебе самой во что легче поверить?
Аяна закрыла глаза. Разговор выматывал её. Арем Дар рассказывал, как крупные птицы кампо ищут жучков под корой живых деревьев. Они скачут, цепляясь за кору и нанося небольшие удары клювом, а потом наклоняют голову, прислушиваются и сравнивают звуки, и таким образом находят под корой полости, прогрызенные личинками в живой плоти ствола. Каждое слово Иллиры было как такой удар, от которого всё внутри отзывалось, но отзывалось неправильно, скверно. Птица кампо скакала по стволу, но дерево было мертво, оно успело окаменеть в сердцевине. А ближе к коре была только труха, и её населяли лишь бледные, дрожащие, как тени воспоминаний, ночные мотыльки и зеленоглазые иррео с невесомым телом и крыльями, точно плёнка мыльного пузыря, которые вылетали от каждого удара, оставляя трухлявое, гнилое нутро этого покинутого, заброшенного, никому не нужного чудища.
Аяна заплакала.
– Аяна, когда ты ела в последний раз? – спросила Иллира, испуганно глядя на неё. – Ты что-то пила за последний день? Ты выглядишь жутко.
– Какая разница, – всхлипывала Аяна. – Какая разница!
– Вот что. Я сейчас пойду и принесу тебе поесть, а потом...
– Нет. Я пойду к Гелиэр.
Аяна протянула руку, забирая рубашку, натянула её и вытерла слёзы длинными рукавами.
– Если ты будешь ходить с этой штукой, она прирастёт к тебе, – сказала Иллира, показывая на поддельную бороду. – ты уже осипла и носишь штаны. Ещё немного, и ты действительно станешь Нелит Анвером.
