– Я сначала хотел предложить тебе остаться с нами, но, кроме того, что ты рвёшься к мужу, я вижу, что ты начинаешь сходить с ума в тесном фургоне с нами и сыном, – сказал Кадиар, глядя, как Кимат с размаху бросает деревянные бусины в широкое горлышко пустой бутылки, чтобы потом потрясти ею, громко катая их внутри. – Думаю, тебе бы не помешало всё же по приезду найти женщину, которая могла бы за ним присматривать по несколько часов, чтобы ты могла хотя бы посидеть в тишине.
– Ты прав. Но когда я отстаю от фургона, катаясь на Таште, у меня всё внутри холодеет от вида того, как он уезжает вперёд, а я остаюсь тут. Чамэ, как ты смогла уехать?
– Эта боль притупляется со временем... немного.
– Просто найди того, кому будешь доверять, – сказал Харвилл. – Лучше, если это будет женщина, вырастившая своих детей достойно. Возьми вдову. Я знаю, что некоторые кирио берут молоденьких, красивых нянь. Постарайся, чтобы у тебя в доме такого не происходило. Это чревато.
Аяна ощутила, как ревность вновь подступает к горлу. Она вспомнила, как Конда смотрел на Нэни, когда впервые увидел сестру.
– Постараюсь.
– А ещё постарайтесь, пожалуйста, потише! Я тоже хочу подремать, – буркнула Ригрета.
Аяна привстала на скамейке, выглядывая в переднее окошко.
– О, там деревня. Там впереди деревня! Мы будем останавливаться?
– Нет. Едем мимо, – сказал Кадиар, подтыкая покрывало под бок.
– Что так?
– Это эйнот кира Дарв Рашута. Я говорил о нём.
– Тот, который тоже вгоняет арендаторов в долги, как Колтан?
– Он самый. Только он хуже.
Аяна взяла Кимата и с ним на руках вышла наружу. Она уселась там, взяв его на колени, и смотрела, как дорога выбегает из-под лесенки.
– Ты чего? – спросил Харвилл, присаживаясь рядом. – Надоело с нами?
– Нет. Хочу посмотреть на деревню.
– Печальное зрелище.
Она повернулась, разглядывая первый дом, который миновал фургон, и вдруг почувствовала вонь нечистот.
– Чем это...
Она посмотрела вниз, на дорогу, и её передёрнуло. В глубоких размокших колеях плескались отходы, навоз и всё то, что у них в долине отправлялось по трубам в течение Фно и выносилось в море. Ташта шёл по обочине, отступая в сторону от глубоких луж зловонной жижи.
– Почему... – начала было Аяна, и тут же увидела возле одного из домов мальчонку лет пяти, с тощими ногами и большим вздутым животом, в одной рваной рубашонке, которая едва закрывала его ниже пояса. Он стоял возле покосившейся, треснувшей двери, от которой по голой неоштукатуренной глиняной стене ползли трещины.
