– Не завидуй, Пирим, – устало сказала Аяна. – Всё не так, как может показаться со стороны. Ты видишь, как мы приезжаем, весь этот праздник, как кирио наряжаются, как нас кормят и укладывают спать на кроватях. Но между этими праздниками у нас бесконечные дни в пути, когда я беспокоюсь, свежая ли вода в бурдюке, потому что постоянно боюсь, что у сына заболит живот. Постоянно думаю, чем его развлечь, просто без конца, а он скучает и прилипает ко мне, требуя развлечений. Или я опять ищу, где бы постирать его штаны, потому что не успела вовремя вынести его из фургона, и из пяти запасных остались лишь одни чистые. Эта стирка бесконечна, она убивает мои руки и мою спину, потому что всё приходится стирать в холодной воде, а потом развешивать белыми флагами печали позади фургона, чтобы высохло, и следить, чтобы не намочило дождём. Часто я не знаю, где помыться и как подогреть еду ребёнку, потому что иначе придётся опять его кормить холодной рыбой, хлебом и печеной кестой, которую я раздавливаю пальцами, и он потом как пиявка присосётся ко мне, потому что голоден... Пытаюсь выучить текст, а Кимо опять требует внимания, или заснул слишком рано из-за того, что его укачало. И по приезде в постоялый двор половину ночи я хожу с ним по коридору, чтобы не мешать остальным спать, и с завистью слушаю их сопение и храп. А потом едва разлепляю глаза, потому что надо выступать. Иногда ломается что-то в фургоне, или лошадь начинает подозрительно наступать на ногу после того, как её перековали, или нам продают несвежую еду, и мы теряем весь день на бесконечные остановки у дороги. А один раз нас искусали клопы, и я была в ужасе, потому что думала, что сын заболел, а у вас тут нет наших трав, к которым я привыкла. Это очень сложно. Мне ещё повезло, что ребёнок такой спокойный и не «вопит», как говорит наш Харвилл.
– Я не думала об этом с такой стороны. Ты права.
Аяна снова подняла смычок и сыграла весёлую песенку о лете и спеющих яблоках.
– Ну ладно. Мы пойдём, – сказала одна из девушек. – Ты идёшь? Оставить тебе свет?
– Я зайду к Таште, – сказала Аяна. – А потом уже – спать. Да. Оставь, пожалуйста, чтобы мне не идти на ощупь.
Чамэ пожала плечами и ушла со всеми. Аяна зевнула. Она подняла смычок и сыграла несколько упражнений, искренне надеясь, что тут нет такого эха, как на склонах гор в Орте.
Вверх – вниз. А теперь ещё раз. Ладно, хватит.
Она убрала кемандже и вышла из сарая, прикрывая за сбой хорошо смазанную створку двери, надела короб на плечо и заглянула к Таште.
