– Только очень невоспитанная. Очень. Дикая какая-нибудь. Или умалишённая. Так неуважительно кирьи не разговаривают с мужчинами. Вот капойо в пьесе – может. И разговаривает. Но только в пьесе.
Ригрета слегка оскалила белые зубки и клацнула ими, будто легонько укусив кого-то.
– И Каладоне, конечно, уязвлён, – сказала она. – Он не может найтись, что ответить, и говорит, что хотел бы ещё разок встретиться с этой подругой, надеясь, что придумает, что сказать. И снова мы ходим по саду, и Чамэ щупает тебя за талию и кладёт тебе голову на плечо, а ты млеешь. Каладоне ходит за нами и ничего не понимает, но Алгис начинает подозревать неладное, потому что уж слишком часто в последнее время её клонит в сон. Она говорит об этом Каладоне, но я подслушиваю. И в следующий приход Леарта в том платье, в котором обычно ходит он, иду с тобой я, завесив лицо вуалью.
– И мой страшный жених, чтобы удостовериться, что Леарт и вправду, как и говорит Алгис, мужчина, хватает тебя за... ну...
– Он мне суёт руку прямо в вырез платья, – рассмеялась Ригрета. – В полной уверенности, что там мешочки с песком. Но там, в вырезе, только я, и никаких мешочков. И Рустэ это всё видит. А вы с Леартом, изображающим меня, не видите, потому что идёте дальше, и что делаете? Правильно. Вздыхая сладострастно, по вьющейся тропинке мы пройдём до тех кустов, что ветви распахнут подобно дружеским объятиям. В сени цветов меня ты обними, любимая моя, оставив позади чудовище и слуг. И кусты смыкаются за ними, но Каладоне занят другим. Его репутация в опасности, а это дороже, чем любые деньги.
– Я не готов так честь свою пятнать о грудь твою, коварная Леарта. Давай замнём же это дело поскорей.
– Пять сотен золотых – и я тебе прощу, что лапал прелести невинной девы нагло, – дерзко задрала подбородок Ригрета.
– А потом ты говоришь, чтобы он и Рустэ дал три сотни.
– Да. Рустэ ведь тоже видел.
– И он даёт деньги, и мы передаём их Леарту, он выкупает меня у отца, и ты выходишь замуж за Рустэ, который не столь знатен, и может на тебе жениться.
– Да. И все счастливы.
– Вот бы в жизни всё так просто получалось.
– Просто? Аяна, эта капойо бегала как клятая между своей кирьей Лаис Белиссой, Леартом, Рустэ и Каладоне. Это в пьесе всё просто, а ты представь расстояния между богатыми домами в городе и аптекарской лавкой, где этот сонный порошок продаётся! И такие дела ведь не перепоручить...
– Ну, не все капойо же этим занимаются, верно? Если бы мы с тобой так раньше разобрались, всё было бы гораздо проще выучить. У меня мысли начинали разбегаться, как эти харвилловские буквы, уже на втором листе. Читаю и понимаю, что не помню даже предыдущую строчку.
