– Сукины дети! Они схватили нас так, как кошка мышек.
– А куда они увели девчонок?
– В комиссариат на Малом базаре.
– Ты думаешь, что они нас отдадут под суд за эти истории в нарушении нравственных устоев?
– Нет, не думаю. Мы не нарушали общественный порядок. Просто распивали спиртные напитки в компании двух проституток. И все.
– Сколько дней они нас здесь продержат?
– Сегодня суббота? Да? Значит, надо считать, в понедельник или во вторник. Тебе везет. Буште тоже везет, он простой портной.
– Мне везет?
– Да. У тебя не было приводов. Ты никогда не был в тюрьме. А вот я не раз попадался. Они навесят на меня кражи, которых я не совершал.
– Почему они не посадили Бушту сюда. Вместе с нами?
– Чистая случайность. Я не думаю, что они посадили его в другую камеру преднамеренно. Они освободят его тоже в понедельник или во вторник.
– Вот так, влегкую…
– Увидишь.
– А девчонки, Наима и Фузия?
– Их тоже освободят. В худшем случае принудительно отправят их в бордель для еженедельных медицинских осмотров. Думаю, что Бушта женится на Фузии.
– Он любит ее?
– Не знаю. Но говорит, что хочет жить с ней.
– А ты?
– Что ты хочешь узнать?
– Что тебя связывает с Наимой?
– Ты с ума сошел. Она всего лишь одна из проституток, с которыми я знаком. Я не создан для того, чтобы жениться на проститутке.
Я услышал чьи-то шаги за дверью. Все наши взгляды были прикованы к этой двери. Испугать нас. Подавить нас. Все эти жесты и движения, все эти шумы, чтобы наказать и устрашить. В камеру ввели двух стариков. Один из них нес огромный чайник, большую корзину и алюминиевые чашки, а другой держал большой белый мешок, набитый хлебом. Они поздоровались с нами. За спиной у них стоял полицейский. Они дали нам хлеба и зеленого чая. Полицейский сказал нам:
– Даю вам пятнадцать минут на это чаепитие.
Старики удалились, и полицейский закрыл дверь. Но не закрыл глазок. От хлеба и чая мы согрелись. Мы ели молча. Хамид посоветовал мне не съедать сразу весь хлеб. Надо было сберечь кусок на завтра, поскольку в тюрьме кормили только один раз в день. Хамид угостил одной сигаретой других заключенных. Мы же с ним выкурили вторую. Два парня, арестованные в кафе Деббу, съели весь свой хлеб. Третий, по нашему примеру, сохранил более половины пайки. Я выпил много воды из-под крана. Мы молча курили. Я почувствовал, как тепло стало распространяться по моему телу. Мы пили чай маленькими глотками.
Провести жизнь в подобном месте, среди этих стен, в этой нищете? Играть свои роли, те, что составляют нашу жизнь, играть их до самого дна, до отвращения, до ощущения нестерпимой тошноты от нашего прошлого и настоящего. Пока, наконец, для нас не наступит вечное безмолвие, и мы исчезнем один за другим. Самым несчастным будет тот, кому доведется исчезнуть последним.
