– Куда ты смотришь?
Стал ли я ее возлюбленным? Нищета и любовь, не правда ли, прекрасно?
– Я смотрю на море. Я никогда не путешествовал по морю. Моя мечта уехать далеко-далеко по морю. А ты уже путешествовала по морю?
– Я? – она рассмеялась. – Спроси меня лучше, выезжала ли я куда-нибудь из Танжера? Я вообще никогда никуда не ездила.
Она подошла ко мне, ступая легкой походкой, точно по облакам.
– Значит, никогда не покидала Танжера?
– Нет. Никогда. Да и куда мне ехать? И с кем? У меня такое впечатление, что если я уеду из этого города, то никогда уже сюда не вернусь.
– У меня такое же впечатление.
– А почему?
– Не знаю.
Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, словно желая сказать мне: «Мой ответ тебе не нравится?» Я не мог выдержать ее взгляда. Я опустил глаза и стал смотреть на дверь. Она начинала раздражать меня.
– Куда ты смотришь?
– На дверь.
– Ты о чем-то думаешь?
– Я думаю о двери.
– Почему?
– Мне не нравится находиться за запертой дверью.
Мы сели. Бутылка вина и два стакана на столе.
– Я тоже не выношу, когда меня запирают, но я привыкла.
– А я не могу привыкнуть и не хочу привыкать. Мне кажется, будто я в тюрьме.
Мы были здесь, за этой запертой дверью. Она – любовница Кабиля, а я – носильщик Кабиля, носильщик, которому он пока еще не доверяет. Выломать дверь? Нет, это все испортит. Все. Мою дружбу с Кебдани, мою связь с Саллафой, да еще и возможность работать с Кабилем.
– Хватит думать. Открывай бутылку. Мне надо тебе кое-что сказать.
– Что?
– Если хочешь, давай уедем из Танжера вместе.
Я посмотрел ей прямо в глаза:
– Уехать, но куда?
– Все равно куда. Например, в Касабланку.
Я хотел было напомнить ей об ее обритой голове и сбритых бровях, но не посмел причинить ей боль.
– А что мы там будем делать?
– Что угодно.
– Я не могу сидеть без дела, а ты чем будешь заниматься?
– Я могу работать, где угодно, например, служанкой у французов. Знаешь, моя подружка Фадиля очень быстро нашла работу у французов.
Я вспомнил о том, что мне говорил Кебдани о Саллафе, которая теряла голову, когда Бушра покидала ее.
– А как же Бушра?
– Она поедет с нами.
Да, она совершенно без головы! Я с большим раздражением сказал ей:
– Мне все понятно.
– Но она отличная девчонка. Разве ты этого еще не понял?
– Я не сказал о ней ничего плохого. Я просто задал тебе вопрос.
– Но ты же не знаешь ее. Когда получше познакомишься с ней, будешь считать ее своей сестрой.
Итак, Бушра будет нам сестрой. Она, которая твердо стоит на ногах. Мы же скорей выглядели сумасбродами. Мы с Саллафой выпили на брудершафт, наши руки скрестились, поднося стакан к губам. Приятная, неизвестная мне доселе игра. Она наклонилась ко мне, глаза ее требовали моих губ. Она поцеловала меня, передав капли вина со своих губ моим. Эта женщина открывала мне удовольствия, о которых я даже и не подозревал.
