Что за беда! Одна собака умирает, приходит другая. О, Боже, будь также милосерден и к собакам!
Я встал. Она удержала меня. Я почувствовал на своей коже прикосновение ее руки. Очень сильное ощущение. Наверное, она ничего не рассказала мужу. Я ненавидел его, как и моего отца. А ее я любил. Любил, как мою мать. Я проводил время в мечтах. Мне грезилось, что я куда-то улетаю и живу в каком-то подземелье, стены которого убраны шелками ярких цветов, источают запах ладана. Я делаю знак рукой, и мне приносят поднос, заполненный всем, что я люблю. Я щелкаю пальцами, и появляется юная невинная дева. Она никогда не приближается. Она танцует обнаженной в волнах благовоний и в мерцающем свете свечей.
Как-то утром я увидел, что Моника направляется в ванную. Она взяла трусы и вату из ящика. Я уже как-то видел окровавленную вату в мусорной корзине. Откуда эта кровь? Я заглянул в замочную скважину: Моника сняла трусы и присела на биде. Что она делала? Может быть, писала. У нее был такой красивый зад. Странно! Моника писает! Моника какает! Мне хотелось, чтобы она не делала ничего подобного. Она подмылась и провела пальцами по островку волос между ног. Положила белую салфетку на свою рану. Мне уже доводилось видеть подобное в одном борделе в Тетуане. Значит, у всех женщин идет кровь?
Даже у Моники? Прекрасная Моника обливается кровью! И если так происходит всегда, то как же это отвратительно.
Моя хозяйка была любезна со мной. Она прощала мне мою лень и мою мечтательность. Однажды она сказала мне:
– Ты хотел бы навестить своих родителей в Тетуане?
Я подумал: «Отдайся мне, и за это я отдам тебе всю свою семью!»
Ностальгия. Тетуан. Женщины, вино и киф. Безумство. Тетуан – безумен. Я – блаженный Тетуана. Вот такая моя ностальгия. В Оране – пик безумства. Я пойду искать по миру пристанище для моего безумия.
– Послушай, – сказала она мне, – мы предоставим тебе месяц отпуска, чтобы ты поехал навестил своих родителей. А потом вернешься…
Я согласился. Я редко видел свою бабушку и дядю. Она приезжали иногда. Дядя несколько раз приезжал к нам, но я его не видел. Я не испытывал большой нежности к ним. Я их не любил. Но и ненависти у меня к ним не было. Я почувствовал, что привязался к Орану лишь в тот день, когда мне нужно было уезжать оттуда. Пословица гласит: «В Оран въезжают наспех, а покидают его бегом со всех ног». Дорогой я размышлял: «Тетуан или Оран? Один – красивая тюрьма, другой – красивая чужбина. Я предпочитаю родную тюрьму свободе на чужбине».
