Я услышал шаги. Я быстренько застегнул ширинку. Это была Моника:
– Что ты тут делаешь?
– …..
– Что ты тут делаешь с этим альбомом?
– ….
Она забрала альбом. Я следил за ней взглядом.
– Кто позволил тебе смотреть мои фотографии?
Она ударила меня по щеке. Мне это доставило огромное удовольствие.
– Ты пил? Да?.. Я категорически не позволяю тебе делать это здесь…
Я отправился в поля вместе с собакой Тигром. Я думал о стакане вина и о запахе душистого мыла. Моника будет говорить: он пользуется моим мылом. Мне стало страшно: теперь она знает, что я пользуюсь ей в ее отсутствие, что она живет в моих фантазиях.
Поезд раздавил стадо овец. Там были рабочие, которые видели, что случилось. Они прирезали раненых овец. Ночью были слышны крики шакалов, которые подоспели на останки. Будь я овцой в этом стаде, шакалы в этот момент раздирали бы мое чрево. Шакалы напали и на Тигра, он был весь в крови. Я разбудил свою тетушку, которая перевязала его раны.
– У него очень глубокие раны, – сказала она. – Должно быть, на него напали пять или шесть шакалов.
Я привязал Тигра в своей хижине. Я видел, как он тихо умирает. Он умер среди ночи. Утром я погрузил его тело на тачку и закопал его под оливой. Впервые мне довелось хоронить чье-то тело. У меня было странное чувство: почему этой собаке была уготована такая участь?
Пастух был неразумным. И собака тоже, но она-то, по крайне мере, не знала, что такое смерть. Мир был переполнен глупостью. А я, что, тоже глупец?
Я больше не хотел возвращаться к своей хозяйке. Страх все еще не покидал меня. Моя тетя сказала мне:
– Если ты не хочешь возвращаться к госпоже Сегонди, это твое дело. Но в любом случае, тебе надо искать работу.
Моника пришла к моей тете. Я служил им переводчиком. Моя тетка говорила только по-рифски и по-мароккански. Моника говорила со мной по-испански. Она много чего знала. Она показалась мне более любезной. О женщины! Какой сложный мир! Мне никогда не удастся понять их. Когда думаешь, что сейчас из-за них случится катастрофа, они, напротив, спасают вас. Но и обратное также верно. Все зависит от их настроения.
Итак, Моника больше не испытывала ненависти ко мне. Но все же она не преминула попенять мне:
– Ты не заболел?
– Нет. Ничуть.
– Тогда почему же ты не пришел на работу?
Немного помолчав, я ответил:
– Сегодня ночью Тигра загрызли шакалы.
– Да, я знаю. Твой дядя сказал мне об этом. Это был хороший пес. Бедняга! Где ты похоронил его?
– Под оливой.
– Ты хорошо сделал. Твой дядя найдет другую собаку.
