Человек, который схватил меня, громоздок и велик, как гора. Выражение его лица суровое, грозное, как будто он родился с постоянным хмурым взглядом. Волосы у него короткие, белокурые, а светлые глаза холодны и безжалостны, как лед.
Как только он ставит меня на ноги, я извиваюсь, чтобы выскользнуть из его хватки на моем капюшоне. Брыкаясь и извиваясь, я хватаю его за руку и пытаюсь вырвать ее, но с таким же успехом я могла бы быть мышью, сражающейся с кошкой.
Он выглядит совершенно безразличным, когда тянет меня за собой, и моя борьба нисколько его не останавливает. Я наступаю ему на ногу, но он лишь крепче сжимает мой капюшон, продолжая уводить меня. Мои ноги волочатся по полу, и я теряю одну из туфель.
— Помогите! — кричу я во всю глотку. — Помогите… — Мужчина кладет мне на рот каменную руку, отрезая любой звук, который я могу издать.
В отличие от вони моих гнилых перчаток, его рука пахнет кожей и металлом. Несмотря на довольно терпимый запах, все равно душно, как будто меня запихивают в маленькое место, где я не помещаюсь.
Мои конечности дрожат от такой перспективы. Я пытаюсь оторвать от него свой разум, но он уже вырос и расширился, разрывая плоть и кости, чтобы материализоваться передо мной.
Я нахожусь в замкнутом пространстве, там так темно, так темно, что я не вижу своих рук. Запах мочи наполняет мои ноздри, и мое собственное дыхание звучит как красноглазое чудовище из моих самых ужасных кошмаров.
Я в ловушке.
Я не могу выбраться.
— Выпустите меня! — шепчу я с хриплым отчаянием. — Пожалуйста, выпустите меня.…
— Где этот маленький монстр?
Нет!
Я царапаю руку, держащую меня, того, кто убьет меня. Я им не позволю.
Я должна жить.
Не успеваю я опомниться, как меня запихивают на заднее сиденье черной машины. Должно быть, я была настолько захвачена этим моментом из прошлого, что не обратила внимания на расстояние, которое он протащил меня. Громоздкий блондин отпускает меня и захлопывает дверь.
Мои пальцы дрожат, и остатки воспоминаний о том темном, тесном пространстве все еще бьются под моей кожей, как демон, собирающийся поднять свою уродливую голову. Обычно после таких эпизодов я выбегаю на открытое пространство и продолжаю бежать и бежать, пока воздух не обжигает легкие и не стирает изображение.
Не сейчас, правда.
Теперь мне нужно заставить свое тело быть на высоте, чтобы я могла выжить.
Выживание важнее всего. Важнее боли. Важнее психиатрических тюрем.
Важнее всего.
Я пытаюсь открыть дверь до того, как громоздкий блондин сядет за руль и отвезет меня Бог знает куда.
