Я поднялся и стал ходить туда-сюда по комнате, поглядывая на Рика, будто и знать не знал, кто он такой. Таким же взглядом на нас смотрят белые, когда сжимают кошельки покрепче или закрывают дверцу машины, если мы проходим рядом. Я почувствовал укол совести, но ничего не мог с этим поделать. Я был перепуган до смерти.
- Эй! Я-то думал, что могу рассказать тебе все!
- Да, чувак... Hу, бля!
- В смысле?
- Ты знаешь, какая это жесть! Как я, блядь, буду спать под одной крышей с трупом? Да охуеть просто!!
- Нихуя я не труп, бро! Мы оба нормальные. Да я в лучшей форме, чем ты, дурик!
- Лучшей-худшей... но ты - все равно хренов труп! Я буду спать со стволом! Попробуешь сожрать мои мозги, или сосать мне кровь - тут же пристрелю тебя нахер!
Рик рассмеялся, и я вышел из комнаты, не сводя с него глаз. И я не шутил: я зарядил в свою маленькую "Беретту" полную обойму на шесть патронов и сунул ее подмышку. Kонечно не 9 миллиметров, но на крайний случай сойдет. Надеюсь, что сойдет.
* * *
В следующие недели все больше и больше людей стучались в дедулину дверь: члены семьи настолько старые, что их знали только прадедушка и прабабушка. К концу второй недели вернулся прадедушка моего прадедушки. Бабушка не жаловалась, но ее дом уже переполнился. Я все еще боялся приглашать кого-либо из мертвецов поужинать у себя. Наша семья всегда умела о себе позаботиться, поэтому все воскресшие нашли место у кого-то из родственников.
Каждый день я смотрел новости: мир сходил с ума. С Пасхи прошло всего 2 недели, а за это время вернулась к жизни почти половина всех, когда-либо умерших. Числа убийств и самоубийств достигали астрономических значений, но число воскрешений не отставало. Потом кто-то догадался как сделать так, чтобы мертвецы больше не воскресали.
Люди что только не перепробовали, пока ответ не нашелся. Некоторые убивали своих воскресших супругов или родителей, только, чтобы снова встретить их у себя на крыльце следующим утром. Потом кто-то обнаружил, что после кремации, мертвецы больше не воскресали. Все сразу ухватились за эту возможность, как шлюха за член. Улицы завалило обгоревшими останками. Очевидно, кое-кто не хотел вновь увидеть своих умерших родителей. Самоубийцам тоже не слишком улыбалось вернуться к жизни. Hу и можно было спокойно биться об заклад, что жертву убийства снова убьют. В конце концов, раз уж кто-то ненавидел кого-то настолько, что готов был убить однажды, то само собой, они не обрадуются, что убитые маячат перед глазами. Особенно, после того, как Bерховный Cуд стал принимать показания жертвы в деле о собственном убийстве.
