Полилась плавная мелодия, кто-то играл на флейте, скорее всего Геракл, у него всегда это отлично получалось.
Эржебет вяло переступила с ноги на ногу, и, вспомнив угрозу Садыка, попыталась двигаться красивее. Она действительно не умела танцевать, но надо было постараться, Садык всегда выполнял то, что обещал, не важно, наказания то были или награды.
Эржебет развернулась, взмахнула руками, качнула бедрами, заставляя мягко зашуршать монетки на поясе. Краем уха она слышала, что Садык, Феликс и Торис продолжают разговор, о чем-то спорят.
«Надеюсь, им сейчас не до меня… Так, красивый фон для беседы не более…»
Но кто-то все-таки за ней наблюдал, она чувствовала, как кожу покалывает от пристального взгляда.
Гилберт.
Он чуть подался вперед и смотрел на нее так, словно в целом мире существовали лишь они двое. Эржебет никогда еще не видела его таким. Алые глаза сверкали, бледная кожа болезненно покраснела… Сейчас он казался почти безумным.
Эржебет бросило в жар. Вдруг почудилось, что следом за его жадным взглядом, по ее телу скользят его пальцы. Ласкают трепетно и нежно…
«Почему? Почему ты так смотришь на меня?»
Повернуться. Слегка прогнуться назад. Тряхнуть волосами.
«Почему внутри все трепещет от твоего взгляда?»
Ноги становятся ватными, руки почему-то дрожат. Но она упорно продолжает двигаться в такт музыке. И вдруг понимает, что ей хочется танцевать. Танцевать для него. Только для него одного…
«Да, смотри на меня! Смотри!»
***
Гилберту стоило огромных усилий уговорить Феликса включить его в посольство в Османскую Империю. Феликс откровенно издевался, не переставая, отпускал шуточки по поводу того, что Гилберт хочет «припасть к ногам своей Прекрасной Дамы». А Гилберт сжимал зубы и терпел. Стремление увидеть Эржебет было слишком сильно, оно перебороло даже его непомерную гордыню, и он был готов сколько угодно выслушивать глупые остроты Феликса. Хотя все же в итоге тот Гилберта доконал. Только своевременное вмешательство Ториса остановило грядущую кровавую бойню. Именно благодаря его стараниям, Гилберт сейчас находился в Стамбуле. И встреча с Эржебет сторицей окупила все мучения. Стоило ей взглянуть на него, как сразу же забылся и мерзкий смех Феликса, и раздражающие попытки Ториса сочувствовать (далось Гилберту его проклятое сочувствие!). Стоило Гилберту увидеть, как заблестели ее глаза, как счастливая улыбка тронула нежные губы, у него сразу же отлегло от сердца.
«Она в прядке, не ранена, не закована в цепи…»
