чем-то — в данном случае о несправедливости, фильмы с идеями и с темами, фильмы, где добро может и не восторжествовать. Эта картина полностью меня изменила; я ходил и пытался заставить всех своих знакомых ее посмотреть.
Но до этого был еще один фильм, который я хорошо помню. Раньше мне казалось, что это был «Случай на мосту через Совиный ручей», — эта картина вышла в начале шестидесятых, ее много показывали в колледжах[38]. Сейчас я почти уверен, что на самом деле это был «Случай в Окс-Боу» с Даной Эндрюсом[39]. Затем был фильм «Ровно в полдень»: несправедливость, противостояние законам толпы — все эти вещи стали производить на меня огромное впечатление[40]. Я рос, принимая Америку всерьез, и понятно, что правые не зря старались не допустить широкой демонстрации подобных фильмов, ведь эти картины подталкивали людей типа меня к мысли, что в Мадвиле[41] далеко не все так хорошо. Я не мог подтвердить свои догадки ничем определенным, но я видел, что в этих картинах затрагивались темы, о которых больше никто не говорил. «Случай в Окс-Боу» — замечательное кино, не понимаю, почему так мало людей о нем знают. В конце, когда толпа уже повесила невинных парней, находят настоящих конокрадов. Что, этот фильм тоже написал коммунист, пытавшийся разрушить то, чего мы с таким трудом достигли?
Ламар Тротти, автор сценария и продюсер этого фильма, умер в 1952 году. Его имя не фигурировало в «Голливудской десятке»[42], но ведь в сороковые и пятидесятые снималось довольно много вестернов, и именно в них — как, впрочем, и в научно-фантастических фильмах — нередко поднимались политические вопросы.
Из картин этого рода я лучше всего помню «Войну миров», помню еще гигантских муравьев из фильма «Они»[43]. Я бежал смотреть все эти картины, как только они выходили, потому что я обожал спецэффекты и безумных существ, которые там действовали, но в то же время я считал, что по большей части все это фильмы низкопробные.
Еще я был фанатом комедий студии «Илинг», обожал британских актеров типа Йена Кармайкла, Алистера Сима, Терри Томаса, Маргарет Резерфорд, Алека Гиннеса и позже — Питера Селлерса[44]. Я превратился в настоящего англофила, а тут как раз по радио стали время от времени транслировать «Гун-шоу»[45]. Я был поражен, когда первый раз их услышал. То есть Англия начала сильно меня привлекать, особенно своим чувством комического. К тому моменту я уже забыл думать о Джерри Льюисе и стал склоняться к тому, что мне казалось утонченной комедией. Для англичан она, может, не такая уж и утонченная, но для американца в конце пятидесятых — начале шестидесятых, когда я учился в колледже, утонченней некуда.
