– По-моему, она бредит, – сказала Вольпина с наигранным сочувствием. – Иван Родионович, говорят, у жар-птиц такое бывает. От перегрева. Василиса, у тебя нет температуры?
Она хотела пощупать мой лоб, я отшатнулась и сказала с угрозой:
– Только попробуй ко мне прикоснуться.
– Не бойся, – сказала она ласково, отпустив первокурсницу и сделав шаг по направлению ко мне. – Мы же тебе только добра желаем…
Улыбка её показалась мне зловещей.
Она опять протянула руку к моей голове, я отмахнулась, а в следующее мгновение Вольпина отлетела от меня шагов на пять, даже не вскрикнув. Она шлепнулась на спину и застыла неподвижно. Синие глаза закатились, между ресницами тускло поблескивали белки глаз, рот безвольно приоткрылся…
– Васька! Не дури! – Царёв схватил меня поперёк туловища, прижимая мои руки к бокам.
– Я ничего не делала! – завопила я, перепугавшись чуть не до обморока.
Быков бросился к лежащей Вольпиной, пощупал пульс, приподнял ей голову и прикрикнул строго и деловито:
– За медсестрой, живо!
– Это для неё? – Ягушевская приоткрыла коробку, разглядывая содержимое. – Дорогой подарок.
– Это нужно для занятий, – спокойно ответил Кош.
– Конечно, я так и поняла, – ответила она и понимающе улыбнулась. – Пей кофе, пока не остыл.
Барбара умела варить кофе. Было в этом какое-то непонятное колдовство – вроде бы и без заклятий, но только её кофе бодрил, утешал, приводил в порядок чувства и мысли. Кош сделал глоток и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться.
Да, прежде всего надо успокоиться ему. Но как же трудно это сделать… Даже сейчас, когда вечер, и неугомонные студенты, наконец-то, почти угомонились. И когда двери кабинета Барбары заперты и запечатаны заклятьями, чтобы никто не подслушал, никто не помешал…
– Может, примешь антэроса? – спросила Барбара участливо. – Хоть немного, но поможет.
– Не поможет, – процедил сквозь зубы Кош. – Сама прекрасно понимаешь.
– Понимаю. Что ж, справляйся сам.
Он открыл глаза, уловив что-то странное в её голосе. Какое-то сомнение. Какое-то недовольство.
– Ты во мне сомневаешься? – он сделал ещё глоток, с наслаждением ощущая, как согреваются не только горло и желудок, но и всё тело. И даже лихорадка немного отпустила.
– Нет, не сомневаюсь, – она отпила из своей чашки, а потом покачала её, внимательно разглядывая кофейную гущу. – Я уверена, что ты всё сделаешь, как надо. А потом будешь об этом жалеть.
– Не буду, – Кош одним глотком допил бодрящий ароматный напиток и протянул чашку Ягушевской. – Погадаешь мне? Как раньше?
