Я наморщила лоб, вспоминая, где видела эти темные кудри, прямые густые брови и немного тяжеловатый подбородок… А мужчина тем временем подбежал к машине и с силой рванул дверцу, но не со стороны водителя, а заднюю дверцу…
Анчуткин!.. – вспомнила я.
Точно! Похож на Анчуткина!..
Так мог бы выглядеть Бориска лет в тридцать.
– Краснова! – услышала я далекий визг Светланы Емельяновны, и зеленые холмы содрогнулись, словно вода, по которой пробежала рябь.
Меня швырнуло с неимоверной высоты, сердце на мгновение зашлось от страха и стремительного полета, а потом я оказалась на своем месте, за столом первого ряда, в аудитории. Козлов бегал от окна к окну, поднимая шторы, а Сметанин включил свет.
Щукина смотрела на меня, приоткрыв рот, и ее глаза за стеклами очков казались огромными.
– Краснова, – произнесла она дрожащим голосом. – Вы что творите?! Я говорила об исправление ошибок прошлого в своих в своих воспоминаниях, об умиротворении и примирении. А вы материализовали иллюзию!
– Понятия не имею, как так получилось, – ответила я и замолчала, потому что увидела разбитое окно аудитории.
Точно так же, как в моем воображении, по полу валялись осколки, а штора на окне была сорвана.
Мамочки… И что же из моей иллюзии видела Щукина? А если видела всё?.. Ладно этот старинный автомобиль, а если видела, как я валялась в постели с ректором?!.
– Я думала, вы уже оставили свои шуточки, – продолжала Светлана Емельяновна, и было похоже, что она вот-вот расплачется, – но вы опять за свое!..
– Ничего я не делала! – возмутилась я, безудержно краснея.
– Ничего не делали?! – взвизгнула Щука на децибелах, так что уши заложило.
Я оглянулась и обнаружила, что все студенты смотрят на меня. И конечно же, никто их них мне не верил, я видела это по взглядам – недоуменным, немного испуганным, осуждающим. А я краснела всё сильнее, и ничего не могла с собой поделать.
– Вы что вообразили? – отчитывала меня Щукина. – Торнадо? Или последний день Помпеи?
– Почему вы решили, что это – моя вина? – грубо ответила я, решив защищаться до последнего.
– Потому что я ещё не выжила из ума и не ослепла! – Щукина затрясла головой и тоже начала краснеть – но не от стыда, а от праведного гнева. – Вы вообразили гепарда, и он от вас, моя дорогая – да-да! именно от вас! – скакнул в окно!
Студенты взволнованно зашептались, а я перевела дух – возможно, Щука не увидела, кто был этим гепардом.
– Может, это Анчуткин, Светлана Емельяновна? – предположил Царёв, и Щукина заметно смешалась.
