Мои зубы скрежещут друг о друга, и невыносимый жар усиливается на ступеньку выше.
— Значит, у тебя вошло в привычку будить ее с помощью члена?
Он кивает, вздергивая подбородок.
— Забавно, потому что я не помню, чтобы ты был ее парнем.
— Она моя девка на стороне. Ты закончил допрос?
— Нет, еще нет.
Тот факт, что он назвал ее девкой на стороне, заставляет меня сжать руки в кулаки.
Николь не из тех, кто согласится быть на чьей-либо стороне в чем бы то ни было.
Она главное блюдо. Кульминация шоу. Премьера фильма.
Я собираюсь ударить Кристофера по лицу из-за чистых сумасшедших эмоций, которые бушуют во мне, когда в воздухе раздается стон.
Николь.
Она медленно поднимается в сидячее положение, ее глаза опущены. Она выглядит как гребаная богиня со своими слегка раскрасневшимися щеками и влажной кожей. Я хочу схватить ее за горло и немного испортить, чтобы она больше не была такой совершенной.
Так что она, наконец, опускается до моего уровня.
— Что это за шум? — спрашивает она со своей собственной невнятностью.
— К черту это, — бормочет Крис. — И пошел ты, Стерлинг.
Затем он выбегает из комнаты, с силой закрыв за собой дверь.
Чертов ублюдок.
Все во мне кричит о том, чтобы пойти за ним и ударить мудака, пока его кровь не зальёт весь пол.
— Д-Дэниел…?
Мое внимание возвращается к Николь. Ее платье задралось до талии, открывая ее кремово-бледные бедра и намек на белые кружевные трусики.
Ее пухлые губы приоткрылись, а щеки и шею покрывает румянец.
Понятия не имею, то ли это странное ощущение, которое я испытывал с тех пор, то ли ярость, которую я ощущал с того момента, как представил ее с Крисом, или сочетание того и другого, но от ее вида мой член мгновенно встает.
Предательский ублюдок натягивает мои джинсы до тех пор, пока это не причиняет физическую боль. До тех пор, пока потребность схватить ее не станет гораздо более сильной и настоятельной, чем все, что я испытывал раньше.
Это животная потребность.
Инстинкт.
Или, может, это гораздо глубже, чем это, но я не хочу думать об этом как таковом.
— Что ты здесь делаешь?
Невнятность в ее голосе совпадает с моим — легкая, едва уловимая, но в то же время волшебная.
Как будто все это не по-настоящему.
Может, это не так, и это один из моих надоедливых кошмаров о ней, который я не могу остановить от своего подсознания.
— Тебе действительно нравится просыпаться благодаря члену?
Не знаю, почему я задаю этот вопрос, но я задаю, и также продолжаю приближаться к тому месту, где она сидит и следит за каждым моим движением, как олень, пойманный в свете фар.
