– Почему с родными нельзя видеться?
– Так потому что они снова к греху склонять будут, по рукам-ногам вязать. Им-то непривычно. По их мнению мы тут дурью маемся, секта у нас тут.
– Секта? – Карина встрепенулась.
Ольга, посмотрев на нее, звонко рассмеялась. Выпустила ее из объятий, потрепала по голове:
– Секта. Так и говорят местные… Люди злые в своем невежестве. Ты потом увидишь, когда немного пелена с глаз спадет.
Карина тыльной стороной ладони вытерла глаза, шмыгнула носом:
– Я скучаю. По парню своему…
Ольга покачала головой:
– Не скучай. Если дождется, то семья только крепче будет. А нет, значит, не твой это человек. Значит, Бог отвел с ним жизнь строить и детей рожать.
Карина внимательно посмотрела на нее: Ольга говорила всерьез, без тени иронии и шутки. Она искренне верила в то, что говорит.
Словно догадавшись о мыслях Карины, молодая женщина призналась:
– Ты не жди простого и легкого, простое и легкое только от Лукавого. Истинная вера, как и истинное счастье рождается в му́ках. Вот считай, ты свое счастье и строить сюда приехала.
– Одна, без него? Разве можно счастье в одиночку построить?
– Можно. Счастье оно одно на двоих, от него все греются… Ты не за него или за кого другого волнуйся, а за себя. Себя спасешь, и тем, кто рядом с тобой, хорошо будет. Это как в самолете, в случае аварии – если летишь с ребенком, сперва надень кислородную маску себе, потому ребенку. Так и тут. Сперва себя очисти, после ему поможешь. Поняла? – она доверительно заглянула в глаза, сжала ладонь Карины. Спохватившись, подтолкнула девушку: – Ты давай, переодевайся, я твою одежу в шкаф уберу. А то мне дел еще сегодня… – она выразительно закатила глаза. – До обеда не управлюсь, без обеда останусь.
Карина зашла за печку, задернула занавеску, стала стягивать с себя джинсы, свитер. Подумав, поменяла и белье – играть по правилам, значит, играть во всем. Иначе зачем она все это затеяла.
Дом Ефросиньи стоял на отшибе, чуть в стороне от остальных домов и хозяйственных построек. Небольшой, чисто выбеленный, он почти не отличался от остальных. Невысокое крепкое крыльцо, тяжелая дверь, ведшая в сени.
Карина зашла внутрь. Лавка, на ней – ведро. Внизу, под лавкой – галоши. В углу рядом со входом – веник. В противоположном – большая кадка для воды, сейчас, очевидно, полупустая.
Отряхнув валенки от уличной пыли, Карина постучала в дверь. И приоткрыла ее.
– Заходи, Агата, жду тебя.
Ефросинья сидела за столом, разбирала бумаги. Несколько стопок тетрадей, толстая книга вроде амбарной, в которую она как раз закончила вносить записи, неторопливо закрыла.
