В одинокой крепости Куйчжоу
Золотой закат недолго длится,
И, найдя для взора путь по звездам,
[141]Все гляжу я в сторону столицы.
Слышу крики обезьяньей стаи,
Третий крик — я слезы проливаю.
[142]Я скиталец на плоту
[143] убогом —
Он не приплывет к родному краю.
Вдалеке от Расписной палаты,
[144]Где курильницы благоухают,
Здесь — за парапетом горной башни —
Дудки камышовые рыдают.
Та луна, что сад мой
[145] озаряла —
Весь в плюще и зарослях глициний, —
Лишь унылый берег тростниковый
И мисканты озаряет ныне.
На тысячу домов, под мирным солнцем,
Раскинувшихся в утреннем покое,
Который раз гляжу я терпеливо
С моей невзрачной башни
[146] над рекою.
Вторые сутки рыбаки хлопочут —
Теперь их лодки снова на причале,
И ласточки, про осень забывая,
Летают и летают, без печали.
Жил Куан Хэн — советник государя,
Но оценить его не пожелали,
Лю Сян хотел свою продолжить мудрость,
Но, видно, вспомнят и о нем едва ли.
[147]А пожилые люди (что когда-то
Со мной учились в молодости) — ныне
Одеждой легкой, тучными конями,
Бесстыдно похваляются в Улине.
[148]От этой дикой красоты ущелья
[161]До берегов прекрасного Цзюйцзяна,
[162] —
Наверно, десять тысяч ли, но осень
Свела в одно их пеленой тумана.
Я вижу галерею царской башни
[163] —
Там часто императора встречали,
И знаменитый лотосовый садик,
Куда вхожу я в скорби и печали,
И разукрашенных столбов блистанье,
