Я с ужасом поняла, что не смогу ни слова ему сказать.
Особенно — глядя в глаза. Ведь тогда его лицо окажется совсем близко и в полумраке кареты мы… С неменьшем ужасом я поняла, что была бы не против такого поворота.
Николя уткнулся в мою прическу, окончательно потерявшую товарный вид. Шумно выдохнул воздух и вдруг обнял, мягко прижимая к себе.
Сильными руками молодого человека, не упускающего возможность заняться физической подготовкой. Хотя уж в его-то магически одаренной и финансово обеспеченной семье мог лежать на софе день деньской.
— Что ты сказал кучеру? — я решила, что в столь двусмысленной ситуации имеет смысл немного перевести тему. — По контракту до Лоусона он работает на меня. И в контракте возможность уплотнения пассажиров не предусмотрена.
Николя усмехнулся.
— Джин, я же сказал — все будет хорошо. — он ненароком погладил меня по растрепанным волосам. Не иначе как поправляет прическу, там, наверное, уже метла дворницкая… — Я подрабатываю в Лоусоне помощником следователя, вот и воспользовался служебным положением. Имею право пользоваться любым транспортом. Даже… с пассажирами!
Я уперлась руками шитый золотом сюртук у него на груди, устраиваясь поудобнее.
Он только тихо охнул. Но промолчал.
— Ники, доедешь со мной до гостиницы? — как и думала, подняв голову встретилась с Николя взглядом.
Так близко, что его лицо расплылось в пространстве. Я видела только его тёмные, почти черные, с редкими золотыми искринками, глаза.
Он снова вдруг напрягся, как в первые секунды встречи. И… прижал ближе, крепко обнимая.
Невольно пришлось отпустить голову ему на грудь. Фамильный медальон Гаро приятно охладил пылающую щеку.
— Никаких гостиниц, — хрипло проговорил Николя, — твоя бабушка прислала летуна пару часов назад. Родителей не было дома, так что я принял послание. Она просила мою матушку присмотреть за тобой. Поскольку ее на месте не оказалось, я взял на себя эту обязанность. Даже не думай о других вариантах, Джини. Ты будешь жить у нас, и я лично побеспокоюсь о твоей безопасности.
О, бабуля все же решила подстраховаться. Но знала бы она, чем закончился ее благое начинание! Очень сомневаюсь, что она планировала часть моей поездки на груди широкоплечего и, что скрывать, крайне привлекательного юноши из влиятельнейшей семьи в городе…
Мы так и сидели, обнявшись, до самого Лоусона. За всю дорогу не проронив ни слова. У самого города Ники задернул шторку нанятой кареты, игриво расшитую мелкими полевыми цветочками.
