Немцы, спавшие вповалку, заметались очумело по комнате, падая на четвереньки, сталкиваясь — и подыхая. Лишь бравый, поседевший фельдфебель успел схватиться за автомат, но Годунов не оставил ему шансов, срезав короткой очередью.
— Не хватайся за магазин, — предостерег я Ивана, отдуваясь от бушующего в крови адреналина, — заклинить может.
— Понял, тащ командир! — осклабился сержант, и тут же снял «последнего из тевтонов», залегшего на русской печи. Коротко вякнув, гитлеровец грохнулся на пол.
— Контроль! — рявкнул я.
Вооружившись трофейным «Вальтером», добил двоих. Признаться, сам от себя не ожидал подобного. Убивать в схватке — к этому я уже попривык. Но контрольный выстрел…
Наверное, это от страха. Всего тогда пробрало холодом — смертушка прошла в шаге от меня. И я просто трясся от ярости! А убивал с не знаемым ранее наслаждением…
Война любую душу наизнанку вывернет.
Немцы по всему селу начали приходить в себя, кучкуясь в отдельных домах, но русские уже пришли, и звать на подмогу поздновато. Да и как? Телефонные провода, змеившиеся в траве и поднятые на сучья деревьев, мы обрезали, раций вроде бы не было…
«А толку?» — фыркнул я. Гром взрывов оповещал всю округу о штурме Полунино!
— Това… — не договорив, Годунов повалил меня на пол.
В ту же секунду с треском ударила «эмга», вынося рамы с остатками стекол. Длинная очередь, вколачивая пули в печь, немилосердно пылила известкой и швырялась кирпичной крошкой, но вот лопнула граната, и пулемет заглох.
— Во двор! — выдохнул я.
Шмыгнув в сени, мы с Иваном ссыпались с крыльца. От сарая, прижимая к голову «родную» пилотку, бежал Лапин. Он уже скинул немецкий кителек, оставшись в гимнастерке, и я последовал хорошему примеру. Быстро расстегивая «спинжак», крикнул:
— Герасим! Как наши?
— А врага лупять, товарищ командир! — расплылся красноармеец. — Вот там только, через улицу, — махнул он рукой, — засели, гады, в бывшем сельсовете! А домина каменный, хрен подберешься — пулеметы так и хлещуть, так и хлещуть…
В этот момент звеняще ударила пушка.
— О, кажись, подкатили! — оживился Лапин. — Прямой наводкой бьють!
Я подумал о немецких гаубицах. Их же тут напихано, как редьки в огороде — и к востоку, и к западу от Полунино. Вот только откроют ли они огонь по «камарадам»? Мало ли… А вдруг слух о прорыве — «деза»? И бравые артиллеристы перебьют своих, помогая русским на этом участке? Не-ет…
В общем, получается, мин со снарядами пока что рано бояться. А вот бомб…
