Дудочник схватил Зака за воротник и вздернул на ноги. Только когда лампа Инспектора осветила моего близнеца, я увидела, что с ним сделали.
Должно быть, они спланировали это заранее, потому что изготовили тавро. Оно валялось в грязи у стены — всего лишь наспех согнутый кусок железа, рядом с которым лежали кузнечные щипцы. Зак, должно быть, сопротивлялся, поскольку клеймо получилось кривым — покосившаяся буква «А» без перекладины. Неважно, что она почти не считывалась — послание и так было ясным. Одна сторона символа альф уже распухала, другая казалась красной зарубкой с черными краями. Я вспомнила свой сон про заклейменного Зака и наклонилась, чтобы внимательнее рассмотреть рану, но он отшатнулся.
— Соберись, тряпка, — велел ему Дудочник, отпуская. — Всего-то клеймо. Не больней того, что каждый омега получает еще в детстве.
Он проводил Зака в главный зал и усадил на стул.
Эльза на скрюченных ногах прихромала на холм следом за нами и теперь, с неприязнью поглядывая на Зака, принялась рыться в сумке с лекарствами в поисках мази.
— Нанеси бальзам на его ожог, и боль утихнет, — сказала она, протягивая мне баночку. — Твоя, я имею в виду. На него мне плевать.
Остальные тихо и напряженно переговаривались за столом в дальней части комнаты. Я стояла в углу над Заком, но он упорно не смотрел мне в глаза. Мазь пахла розмарином и была настолько густой, что мне пришлось растереть ее в ладонях, чтобы согреть и размягчить, и только потом нанести на рану Зака. Он весь взмок — лихорадочный пот, который обычно прошибает от страха, оставил круги под мышками на его рубашке.
Зак дернулся, стоило мне коснуться ожога кончиком смазанного бальзамом пальца.
— Я знаю, что ты чувствуешь, — сказала я, глядя на него сверху вниз.
Мы оба помнили как советник Синедриона прижал к моему лбу раскаленное тавро. Зак вместе с родителями тогда стоял в другом конце комнаты и смотрел. И не удержался от всхлипа, почувствовав отголосок моей боли. Но теперь он испытал ее сполна.
— Я видела сон, в котором тебя заклеймили, — сказала я. — Пару недель назад. Но не поняла, что это было видение.
Взяв тряпочку, я стерла с пальцев остатки мази, оставившей на коже жирный след.
— Знай я, что вы собственных солдат держать в узде не можете, никогда бы сюда не пришел, — бросил Зак.
— Это был твой выбор, — пожала плечами я. — Хочешь уйти?
Я посмотрела на дверь. Даже распахнись она настежь, мы оба знали, что Зак не осмелится уйти. Если Воительница его поймает, клеймением она не ограничится. Напавшие на Зака солдаты — единственная сила, пока еще гарантировавшая нам обоим жизнь.
