Все продумано. Все рассчитано.
Размеры черпаков, для каждого блюда свой. Рецептура блюд, в которых все должно было быть порезано на небольшие одинаковые кусочки, чтобы не возникало споров о том, у кого больше. Рацион, повторяющийся каждую неделю: три дня — мясо, один день, рыба, по выходным — вино.
— Кормят нас какой-то замазкой, — пробурчал один из получивших обед рабочих, недовольно покосившийся в сторону кухни. Ксавье с морпехами дружно хмыкнули, они работали поварами уже десять дней, и недовольство качеством пищи слышали регулярно. Один раз им даже попытались предъявить претензии после окончания рабочего дня, хотя и непонятно, на что рассчитывали те, кто попытался избить морских пехотинцев. Драка, если это короткое избиение можно назвать дракой, имела два последствия: новых поваров больше никто не трогал, выказывая недовольство исключительно устно, и к ним более уважительно стали относиться «музыканты».
— Не ели эти ребята вубернскую похлебку, не кривили бы морды… — лицо Кэтсхилла исказилось в гримасе, которая изобразила бы улыбку, если бы не давнее ранение.
2
Еще в конце прошлого века граф Вуберн, брумосский военный, полицейский, ученый и изобретатель (да, в 18 веке были возможны еще и не такие сочетания в одном человеке), был озадачен необходимостью дешево и питательно кормить заключенных, которых в Брумосе традиционно множество. Так как граф был не только полицейским, но и ученым, он придумал похлебку, состав которой был рассчитан на основе последних достижений науки (в те времена алхимия тоже считалась наукой), и позволял накормить максимальное количество человек за минимальные деньги.
С тех пор «вубернский супчик», состоящий из перловки, гороха, картофеля, уксуса, соли, воды и сухарей, и выглядящий так, как будто его уже пару раз съели, стал постоянным блюдом тех, кто не мог выбирать, что есть: заключенных, солдат, обитателей работных домов…
Судя по всему, тот, кто сочинял рацион столовых Штальштадта, был знаком с трудами графа по питанию, но все же еда здесь была гораздо разнообразнее, так что рабочие ворчали зря.
Впрочем, это особенность человеческой натуры: она быстро привыкает к хорошему, и начинает желать большего, считая привычное — дурным.
3
После завершения обеда, на который отводилось 30 минут, Ксавье нашел время, чтобы прогуляться по узким переходам между заводскими корпусами.
В четкой, научно выверенной планировке, прослеживались закономерности, явно не предусмотренные изначальным планом. Штальштадт был похож на луковицу, не тем, конечно, что вонял и доводил до слез — хотя, будем честными, и вони и слез здесь хватало — а тем, что состоял из нескольких слоев.
