– Не говори мне, что снова поранился специально. – Смеюсь я.
– Увы, разочарую, нет. Но видимо, обстоятельства удачно складываются в мою пользу. И поэтому я хочу спросить, что делали твои родители, когда тебе случалось пораниться? Как они уговаривали тебя не плакать? – интересуется он.
– Хм, мама всегда целовала место пореза или ушиба. Она говорила, что её любовь поможет ранам быстрее затянуться. Я верила в это, как и все мы. Она проворачивала такое с каждым, а ещё угрожала, что если мы будем продолжать плакать, то она тоже заплачет. А если она заплачет, то это значит, что мы получим нагоняй от всех взрослых. Она младшая дочь и сестра, так что, хочешь не хочешь, а успокоишься.
– Интересно. А мне так можно?
– Что можно?
– Получить немного этих уговоров с просьбой не плакать и не напоминать, что у меня болит рука?
– Мне начать угрожать тебе тем, что я начну истерить?
– Нет. Лучше поцеловать мои раны. – Улыбка сползает с моего лица, и я недоумённо приподнимаю брови.
– Ты просишь, чтобы я поцеловала твои раны?
– Да. Моя мама никогда этого не делала, а отец и подавно. У тебя переизбыток поцелуев на ранах, а у меня нулевой счёт. Хочу сравнять его и ощутить эмоции, когда о тебе волнуются. Хотя бы немного волнуются. Пусть я уже большой, но ран у меня много. – В его голосе столько печали, отчего всё болезненно сжимается.
– А кто поцелует раны на твоём сердце, Кент? – тихо спрашиваю его.
– Может быть, мне снова улыбнётся удача, и это сделает любовь. Глупо?
– Нет. Правильно. Думаю, что любовь может заменить пустоту и покрыть раны волшебной мазью, чтобы они не болели.
– Так, значит, мне сейчас перепадёт немного поцелуев? – Прищуривается Кент.
– Хорошо, но это лишь потому, что мне стыдно за свою семью, – предупреждаю его.
– Без проблем. Всё равно. Я готов, – с улыбкой кивает он.
Это точно не по плану. Да и никакого плана не было. Но сделать это для Кента я хочу. Мне очень жаль, что он не получил ту необходимую крупицу любви в детстве, и хотя в нашей семье детей было гораздо больше, чем в его, мы не ощущали себя одинокими.
Приподнимаю его ладонь, и мои губы касаются горячей раненой кожи. Запах тот ещё от настоя, и спирт немного обжигает губы. Правда, я не уверена, что это спирт. Может быть, это что-то другое. Я медленно целую каждый порез на его ладони и слышу довольное, словно у кота, урчание.
– Мне нравится, Дженна. Это приятно, – шепчет Кент.
– Достаточно или ещё?
– Ещё.
Спасибо за эту возможность. Кент с интересом наблюдает за мной, а я смотрю на его глаза, оживающие от радости. От обычной детской радости, потому что о нём заботятся. Это так невероятно больно и в то же время тепло от возможности подарить ему эту малость.
