Это больше никогда не повторится. У нас уже никогда не будет этого первого раза.
Кажется, это волнует только мою душу, потому что Алекс стонет…
— М-м-м… — падает на меня всем своим весом.
Содрогаясь с головы до ног.
Его удовольствие такое осязаемое, что я хочу вобрать его в себя до последней капли.
Не знаю, сколько времени мы лежим переплетенные и соединенные в одно целое. Тихо перешептываемся, говоря друг другу глупости и просто лениво молчим.
Алекс выскальзывает из меня и скрывается ненадолго в ванной, а потом возвращается, даже не собираясь прикрыться.
— Держись за меня…
Подхватывает меня с постели и несет в душ.
Между ног все пульсирует и неприятно саднит. Колени дрожат, и хочется немного побыть одной. Выгоняю Немцева из ванной, а когда выхожу, он сидит на полу под дверью, задумчиво глядя в окно.
Когда он уходит в себя, это всегда странно, но я давно привыкла. Иногда он может провалиться в себя на долгие минуты, не реагируя ни на что вокруг. В такие моменты я всегда ревновала его к его разуму, а сейчас я просто знаю, что мое место рядом с ним.
Усевшись рядом, устраиваюсь под боком на его плече. Касаюсь горячей кожи губами. Вдыхаю запах, который и так помню наизусть.
Он мой лучший друг, мой любимый мужчина, мой единственный мужчина… Рядом с ним я дома. И не важно, куда он попросит за собой отправиться. Уже не сомневаюсь в том, что он попросит. Его работа… не оставит выбора. И в этот момент я должна окончательно решить. Я буду идти с ним рядом, или нет.
— Если ты меня разлюбишь… — говорю сквозь слезы.
— То что? — спрашивает, откинув на стену голову и прикрыв глаза.
— То… — прижимаюсь к нему всем телом. — Катись ты к черту…
Там, за окном его квартиры, не видно ничего. Только ночь и перевернутый вверх тормашками безумный мир. Но это лучше, чем прятаться от этого мира. Лучше познавать его и брать тепло любимого мужчины. Кажется, этого чувства ничто никогда не заменит. Даже отцовская любовь.
— Зануда? — моего плеча касаются горячие губы Алекса.
Смотрю на него, подняв голову.
— С Рождеством.
Немцев внимательно шарит глазами по моему лицу так, что я вдруг начинаю волноваться, а потом… он целует меня так медленно и вдумчиво, что я опять сдаюсь.
Сердце начинает биться быстрее, потому что по безымянному пальцу моей правой руки ползет холодок.
— Алекс… — сокрушаюсь миллиметре от его губ. — Так уже никто не делает… никто не женится в… двадцать…
— Je t'aime, Adèle.
Конец
