Впрочем, до сих пор мало кто об этом заботился. Теперь, полагаю, из моей дурости все же извлекут уроки.
Лечь бы в анабиоз сразу после прыжка, может быть, тогда удалось бы как-то остановить. Но нельзя же было, промазавши, бросить пересчет на слепого и салажонка. Сейчас время упущено, так что совсем скоро я развалюсь на части, и ничего нельзя сделать, доза слишком велика. Хотя они, конечно, все еще пытаются, чем-то колют и все такое… Но из тех полутора сотен образцов костного мозга, которые все-таки есть в банке, мне не подошел ни один, а других взять неоткуда: методика древняя, базы доноров безнадежно устарели, а банки повсеместно пусты. Да и маловероятно, чтобы донор откуда-нибудь с Трила подошел бы дискианцу.
И время на исходе: анабиоз – штука тонкая и опасная: если вовремя не проснешься, рискуешь остаться овощем с промороженными мозгами. А новую заморозку я уже не перенесу. Они вообще думали меня не будить – когда поняли, что ничего нельзя поделать. Но Марта знала, что я так не захочу. Чудесная моя Тиль… Только благодаря ей я имею возможность попрощаться.
Целый месяц она, а с ней, говорят, еще куча народу – метались по всей галактике, с планеты на планету, из клиники в клинику, изо всех сил пытаясь найти для меня донора – но все тщетно. Невозможно за месяц восстановить то, что устарело полвека назад.
Я с самого начала не питал иллюзий и думал, что готов, но когда она мне об этом сказала после разморозки… Знаешь, на ее месте я бы струсил.
Говорят, это будет долго и больно, но пока что чувствую себя сносно, разве что слабость – и волосы лезут прядями, и потому начали мерзнуть уши. Очень жалею, что не успею тебя повидать.
Только и радоваться, что мне досталась чистая гамма, пусть и многовато. А после дозы гаммы ты – всего лишь неопасное стерилизованное мясо, не более.
И поэтому ко мне пускают посетителей. И пусть мой лечащий в шоке, потому что иммунитета у меня больше нет, но лучше я быстро и сравнительно безболезненно загнусь оттого, что кто-нибудь подарит мне симпатичный вирус, чем заживо разложусь от лучевой болезни, измучив Марту и намучавшись сам.
Но не исключено, что не повезет, и я протяну еще пару-тройку недель, пока мои батарейки не сядут. И под конец это буду уже не я. Когда станет совсем худо, наверно, попрошусь обратно в холодильник. Не знаю… Надеюсь, мне хватит смелости с этим не затянуть. Так или иначе, когда ты это прочтешь, все уже давно будет позади. Поэтому так подробно и пишу: честно скажу, мне чертовски страшно. А я как на грех не приберег хотя бы парочку стеклянных шариков: если смотреть сквозь них, страх потерскается и развалится к чертям, стоит только чихнуть. Это мы с тобой знали, еще когда нам было по восемь… Но придется справляться так. Тем более, что Марта намерена быть со мной до конца, раскисать нельзя.
