Рейнс отпускает меня, волна желания сменяется на смущение. Потираю губы, одну об другую, в попытке избавиться от следов поцелуя. Несколько пар глаз прикованы к нам. Клиери едва ли сдерживает смех, даже рот спрятала в локоть, изображая что вот-вот чихнет. Лоренс громко сглатывает, часто моргает и говорит:
– Ты занята. Я понял, ― прочищает горло. ― Сегодня вечером занята… ― добавляет он.
– И завтра тоже, ― низким голосом с ноткой угрозы говорит Рейнс, властно разминая мне шею.
– И завтра, да… Конечно же… ― подтверждает свою понятливость Лоренс, возвращаясь к делам.
Назвать момент неудобным сложно. Я еще никогда в жизни не испытывала такого ярко выраженного чувства смятения. Что это было? Строгий командир Рейнс пометил свою территорию?
– Пф… Поверить не могу, ― драматично закатывает глаза Наира. ― Она же амазонка!
– У тебя какие-то проблемы? ― спрашивает Рейнс.
Она поднимает вверх руки, демонстрируя, что сдается в этом словесном бою, бьет ногой по стулу и уходит прочь. Я вздрагиваю от громкого звука и прикусываю щеку изнутри, чтобы не взорваться от ярости. Она снова ткнула меня носом в моё происхождение, которое здесь считается чем-то постыдным. Поглядываю на Клиери, но та и ухом не ведет, застыла с Дарием напротив камер наблюдения, делает вид, что крайне занята важным обсуждением. А ведь её тоже это касается! Неужели она действительно окончательно отреклась от своего прошлого? Да как это возможно вообще за такой короткий срок? Рейнс кладет руки мне на плечи и нежно целует в макушку, как бы говоря: «Я с тобой. Все хорошо», но кровь в жилах всё равно закипает от злости.
Согласно теории Дария, для нас сейчас наступил идеальный момент, чтобы свободно выйти на улицы и готовиться к наступлению. Ксалиос не сможет использовать свои ловушки, система чипов пошла под откос, теперь сложно контролировать толпу, а любые манипуляции с запугиванием только подтвердят слова Ирис и подтолкнут людей к мятежу, что разгорится и без вмешательства оппозиционеров. Попробуй теперь, разбери, где протестант, а где испуганный горожанин, что мечется между двух огней, не зная куда выгодней примкнуть.
Вдруг моё внимание привлекает карта, что посредством голограммы вырисовывается на стене по случаю важного собрания. Она расчерчена тоненькой линией похожей на паутинку. На изгибах точки, что соединяют цветные ломанные линии, превращая их в хитрую сеть. Это вовсе не разграничение районов, и не определение безопасных выходов. Эта сеть покрывает весь город и тянется аж до полей, до выжженной земли. Я настойчиво гуляю по цветным границам пытаясь разобрать что к чему, и вдруг всё понимаю…
