– Так и есть, но я всегда отличалась от своих сестер.
Говорить о прежней жизни странно, но приятно. Теперь, то что когда-то мне казалось невыносимым вызывает ностальгию и улыбку. Я скучаю по прежней жизни. Я скучаю по острову. Шаги Рейнса за спиной вибрацией его негодования отбиваются у меня по телу.
– Ты отличаешься от всех, ― невнятно говорит Лоренс. На его лице расцветает неоднозначная улыбка, а щеки заливаются румянцем. ― Я уже несколько дней, никак не решусь спросить тебя…
– О чем?
В ушах барабанит учащенный ритм биения сердца. Не хватало мне еще романтической неразберихи с Лоренсом.
– Ты не согласишься вечером провести какое-то время со мной?
Ну вот… Кровь приливает к лицу. Как нужно вести себя в таких ситуациях? Вот чему нужно учить девушек в школе – как вести себя с парнями, чтобы с первого слова разграничивать формат взаимоотношений, а не как крепкие узлы вязать и ездить верхом с луком и стрелами в руках.
– Я?! ― ошеломлённо переспрашиваю у него. «Ну конечно я, кто ж еще! Говорит-то он со мной», ― отвечает мне внутренний голос. – Ну я… даже не знаю… А с какой целью? То есть я хотела спросить не это… В смысле, что мы будем делать и…
Несвязное мямленье загоняет меня в краску еще больше. Я наматываю хвостик косы на палец, не знаю куда деть глаза, руки, и то и дело что ерзаю на высоком стуле. Ноги некуда поставить, они просто болтаются из-за чего моё смятение становиться выразительным. Лоренс прикусывает губу, вскидывает брови и собирается что-то ответить, но нас отвлекает Рейнс.
Он как гора, расправляет плечи у меня за спиной. Выдергивает хвостик косы у меня из рук и игривым рывком накручивает ее на кулак. У меня перенимает дыхание, Лоренс таращит на нас глаза. Рейнс тянет меня за волосы, запрокидывая мою голову назад, повисает в дюйме над моим лицом.
– Птичка, ― игривым тоном мурчит Рейнс, достаточно громко, чтобы эти слова слышала не только я, ― ты не забыла, что мы вечером отрабатываем твой удар левой?
На мгновение я замираю. Забыла? Да мы ничего кроме как отрабатываем мои удары больше и не делаем. Я за всю свою жизнь столько не тренировалась, как сейчас. А ведь меня воспитали амазонки. Или это такой намек, что ни о каком времяпровождении с кем-то другим мне и думать нельзя?
– Нет, ― кратко отвечаю я.
– Отлично! ― сквозь улыбку цедит Рейнс.
Он набирает полные легкие воздуха, запускает пальцы мне в волосы на затылке, и жадно целует. Сердце перестает биться. Мне даже плевать, что он сделал это у всех на глазах. Единственное, о чем я могу сейчас думать – это, как я мечтаю, чтобы он вовлек меня в объятия, и мы оказались здесь одни.
