Виктория была 170 ростом, с прекрасной, стройной фигурой фотомодели. Как она сама написала в анкете – 90*60*90 – с самооценкой у неё было всё в порядке, польстила она себе только что в груди, отметила я про себя по-женски. У неё было обветренное, неприветливое лицо, которое она скрывала за «шорами» светлых волос, выглядывая оттуда как какой-то пугливый зверёк из своей норки, на зубах бреккеты. Она явно знала свои достоинства и недостатки, подчёркивала плюсы и затеняла минусы.
– Привет, – сказала она мне панибратски, – так чего, где будем говорить? – а увидев Тимофея Владимировича, демонстративно, с ухмылкой, склонила голову.
– А, Вика, здравствуй, – сказал старец без особого энтузиазма. Странно, подумала я, в голосе его даже послышались нотки неприязни. Он поспешил распрощаться, мы обменялись тёплыми рукопожатиями и я в очередной раз почувствовала на себе психотерапевтическое тепло во всём теле от его глубоко, премудрого, тёплого взгляда под густыми уютными бровями.
Я предложила Виктории сесть и ответить на несколько вопросов анкеты, а сама тем временем сделала вид, что заполняю нужные бланки, хотя на самом деле я вырабатывала стратегию разговора и была само внимание.
Виктория производила очень двоякое впечатление. Она была одновременно милой и неприятной, общительной и замкнутой, вовлечённой и отрешенной. Впоследствии, когда я показала ей описание нашей встречи, она долго смеялась и сказала, что я хороший психолог, попросила ничего не менять, хоть я и написала сгоряча и думала, что ей не понравится.
Сейчас она сидела и отвечала на вопросы. Она сильно сутулилась, пыхтела и издавала множество всяких звуков. То реагировала положительно, то «ухала» на непонравившиеся вопросы. Но как все психопатичные люди, она быстро утомлялась. Уже на 10-м вопросе она начала выражать недовольство, а ещё через 5 минут сказала, что мой опросник ей уже надоел, и она хотела бы заняться чем-нибудь более продуктивным. Я, в общем-то, не возражала, именно так и распланировав нашу встречу.
– Виктория, я очень рада, что мы познакомились, от Вашего друга Аркадия я знаю много хорошего о Вас…, – Виктория расплылась в открытой детской улыбке, обнажив бреккеты. Её лицо при этом сморщилось как моченое яблоко – она относилась к тем несчастным, которые, когда улыбаются, выглядят страдальцами.
– Да знаю я, что он Вам про меня говорил, – прервала меня Виктория, – он ведь как дитё малое, ничего утаить не может. – мне не очень понравилась такая характеристика Аркадия, к которому, надо сказать, я успела изрядно привязаться, новоиспеченная клиентка тем временем продолжала:
