Он представлял собой очень артистичного старикана: выпучивал глаза, бойко двигал бровями во всех направлениях и вообще всячески гримасничал. Но вот морщин на его лице не было, хотя от подобной «лицевой гимнастики» они-то как раз и залегают. Но чтобы всё-таки быть уверенной, я решила спросить:
– Тимофей Владимирович, а если не секрет, каков Ваш возраст, вы очень хорошо выглядите, – Владимирович буквально расцвёл от этих слов и гордо произнёс: «семьдесят».
– Вы, наверное, от вашего чая себя так хорошо чувствуете? – не унималась я.
– А почему Вы думаете, что чувствую хорошо? – он посмотрел на меня совершенно серьёзно и я поняла, что зря я, конечно, задаю такие вопросы, ведь и так понятно, что если человек умен и мудр – то это проявляется во всех плоскостях его существования. А Тимофей Владимирович был явно из таких. Пока мы беседовали, он несколько раз здоровался с другими профессорами и студентами и явно чувствовал себя тут как дома. Я украдкой посмотрела на часы – до прихода Виктории оставалось минут двадцать и когда мой прелюбопытнейший собеседник протянул мне визитку и предложил посетить его лекции, я совсем успокоилась, уверенная, что теперь точно не потеряю связь с внезапно возникшим на моём жизненном пути кладезем мудрости. А «кладезь» в это время, с присущей всем преподавателям последовательностью, продолжал свой рассказ с того самого момента, на котором остановил повествование.
– Я тогда намного моложе был, но хворей всяких накопил к тому моменту предостаточно, – я вопросительно-сочувственно вскинула брови, на что Тимофей Владимирович утвердительно закивал головой и сказал: «Да, да, правильно вы всё поняли, я сейчас отвечу на вопрос, который вас так заинтересовал».
– Поехали мы ввосьмером. Пока больше суток ехали в поезде – всё обсуждали, что да как, ведь в те зоны мало кого пускали, это сейчас как на экскурсию можно попасть, а тогда нет. Информация вся была строжайше засекречена, даже родные не знали, куда нас отправляют. Самому молодому из нас, Григорию, было сорок пять. Он был биологом, доктором наук. Так вот, по его рассказам, они, биологи, тогда ещё практически ничего не знали о последствиях таких глобальных катастроф и его глаза горели неподдельным энтузиазмом, который бывает только у настоящих, преданных своему делу учёных. Не подумайте, что мы – остальные, не были преданы – просто в силу возраста и опыта смотрели на всё спокойней, что ли… – Тимофей Владимирович слегка покачивал головой взад-вперёд как бы в такт своим мыслям, а я слушала, затаив дыхание.
