Уснуть в ту ночь Леха Макар так толком и не смог, так, впадал в полузабытье и через несколько минут просыпался. Обстановка на батарее была гнетущая еще с вечера. Бойцы по примеру Бабыни надевали новую форму, конечно, у кого она была, подшивали свежие подворотнички, тщательно брились, писали письма, даже сапоги зачем-то чистили. «С ума все посходили, что ли?» Лехе казалось, что страшней того, что пережили за эти почти два года вместе со своими друзьями, просто быть не может:
– Подумаешь, танковая атака, в первый раз что ли? Мы-то во второй линии обороны, сюда немцы могут и не дойти. В первой линии ребята тоже не лыком шиты. И позиция у батареи лучше не придумаешь. Пушки стоят на возвышенности, посередине склона, среди зарослей кустарника, впереди небольшой овражек, который танки сходу не проскочат.
У Лехи в вещмешке тоже лежала новая форма, которую он получил месяц назад, но надевать он ее не стал.
– Через месяц, другой в Берлине будем там и надену.
Под утро вроде закемарил, проснулся от какого-то непонятного гула, еле слышного, как будто гудело в голове. Вылез из наскоро выкопанной, забросанной ветками землянки. Гул усиливался, никто уже не спал, бойцы растянулись по окопам, подошли автоматчики Магазинщикова. Все тревожно вглядывались в серую даль, а гул все нарастал и нарастал. Начало светать, и уже без бинокля стали видны маленькие черные коробочки. И теперь каждый из бойцов понял, что это за гул. Это многие и многие сотни тысячесильных танковых моторов.
Леха Макар, как и все остальные бойцы батареи, находился на высоте и в стороне, на краю долины, которая простиралась на десятки километров. В этой ситуации они были зрителями огромного амфитеатра, а через час, может меньше, все события развернутся там внизу, на арене, там проходит первая линия обороны, да и их вторая тоже проходит там же, только на пять-семь километров южнее.
Ожидаемо и все же неожиданно немецкая артиллерия начала артподготовку. Тридцать минут она утюжила наши передовые части. Тысячи разрывов наполнили долину грохотом, дымом и гарью. Отсюда сверху казалось, что там не осталось ни одного квадратного метра, куда бы ни упал снаряд или мина. Из-за этого дыма танки были не видны, а вести по ним огонь тем, кто остался в живых, там, в этом аду, было невозможно. Когда дым рассеялся, танки оказались рядом, почти на линии обороны. Ни Леха Макар, ни взводный Бабыня, ни комбат Кравченко, ни командир полка не знали, что немцы бросили в этот прорыв более восьмисот танков. Первыми шли сто двадцать новейших семидесятитрех тонных «королевских Тигра», затем более четырехсот «пантер». Завершали шествие этого зверинца множественные самоходки. С позиции батареи Кравченко они не казались танками, это было стадо огромных доисторических животных, которые величественно передвигались по долине, подминая под себя все живое, что оказалось на их пути, батальон за батальоном, полк за полком.
