Разведка доложила, о том, что немцы готовят танковый удар между озерами Балатон и Вельце. Какой силы будет удар, точно установить не удалось. Особого беспокойства командование фронтом не проявляло, стрелковым дивизиям был дан приказ готовиться к обороне, на передовую были брошены все истребительные противотанковые полки и штрафные батальоны из резерва армии и фронта. Оборона строилась в несколько линий, если враг прорвет первую линию, то через несколько километров наткнется на вторую и так далее, до пятидесяти километров в тыл. Выражаясь военным языком, это была глубоко эшелонированная оборона.
Полк, в котором служил Леха Макарычев, расположился во второй линии, на крайнем левом фланге. Батареей командовал капитан Кравченко, из своих, из доморощенных, начинал сержантом. Командир орудия Алексей Бабыня специальным приказом и безо всякого обучения тоже получил звание лейтенанта, но так и остался командиром своего взвода. Леха Макар стал сержантом. Шухрат Балтабоев, после долгих и трудных переговоров с Буратино, все же стал Шуриком или Шуркой. Вот и сегодня, сидя на краю окопа, с грустью поглядывая в сторону тыла, Буратино произнес:
– Что-то жрать не несут? Александр, не мог бы ты сходить на кухню?
– Я не Александр, я Шухрат, – добродушно улыбнулся тот.
– Но я ведь тоже не Буратино?
– Нет, нет, вот ты как раз Буратино и есть, и не потому что фамилия у тебя Деревянко, а потому, что ты нос свой суешь везде, даже туда куда совсем не положено.
– Это куда я свой нос сунул?
Спор прекратился, как только на позиции появился незнакомый старшина с двумя вещмешками и двадцатилитровым термосом. Заметив Бабыню, доложил:
– Старшина Фонарев, с сегодняшнего дня назначен старшиной батареи. Москвич коренной, – выдержав паузу, явно ожидая реакции и поняв, что реакции не будет, сухо добавил, – питание, каша, тушенка, водка.
– Братцы, обед! – закричал Буратино. – Жратва пришла!
Стали подходить бойцы, гремя котелками. Старшина начал выдавать продукты:
– Фляжка водки на пятерых, банка тушенки на двоих, – распоряжался Фонарев, но слова его были неуместными, старшина Яремчук просто приносил продукты, и никогда никто ничего лишнего не взял. Потому что знали, возьмешь лишнее, кто-то будет голодным.
– А где Яремчук-то? – спросил Леха Макар.
– Говорили у него вся… – Фонарев похлопал себя рукой ниже спины, – чирьями покрылась, в госпиталь отправили.
– Тушенки, наверное, обожрался, – съехидничал Буратино.
Фонарев заметил Балтабоева:
