С наступлением осени царь обязан был уйти в отшельничество и раскаиваться там в своих и чужих проступках, облегчая своим примером участь тех, кто с наступлением первой робкой прохлады грезил свести счеты с жизнью. Изменившийся мировой порядок не должен был забросить жителей города в безнадежность.
Но Сина сейчас заботили материи более реальные, чем наибольшее удобство развитости. Его потухший взгляд ползал по предметам, не заостряясь на них. Он триумфально распрощался с разношерстным двором и отправился на прямую встречу с владыкой Сиппара, до которого дошли неясные вести о пропавших послах. Царь прихватил с собой Галлу, дабы воочию показать приемнику тактику этой нечистой игры и опыт недолгого похода с ночлегом под тканевыми навесами и опасностью змей. Бессилие и гнев из-за болезни Ташку, которому он сам нечаянно вывихнул руку, периодически всплывали в его памяти в виде раздражения на нерасторопность Галлы. Чем более неспешно младший сын реагировал на его слова, тем сильнее досадовал Син, и тем более замыкался в себе Галла, не находя в отце одобрения. Син то приближал Галлу к себе, то брезгливо отстранялся, будто не найдя в нем желанного. Ташку должен был стать самым здоровым и энергичным мальчиком в городе… но какая-то надломленность нелюбимого сына укоренилась в сознании отца. Его младшему брату так же не удалось оправдать ожиданий царя. Син тосковал, что Арвиум, найденыш с невесть какой родословной, подходил на эту роль лучше обоих его сыновей. Но и ненавидел его именно за это. Ненавидел за собственные липкие догадки о его истинном происхождении.
– За этими волнениями мы вовсе забыли о свадьбе Иранны, – нежданно произнес Син, уже покидая дворец под выжидательные взгляды знати, столпившейся внизу. – Готовьтесь к обряду! – крикнул царь придворным. – Как только вернемся, он состоится.
Галла изумленно воззрился на отца. Все уже свыклись с мыслью, что Син не потерпит в опасной близи от себя закрепленный на табличках союз пришлой принцессы и собственного сына, грозящий ему возможным прекращением царствования, если так решат влиятельные вельможи города. Вопреки пожеланиям Ои и двора, обеспокоенного ужесточением отношений с Сиппаром, Син несколько месяцев находил предлоги, чтобы отсрочить это событие.
Син уже предвкушал возрождение юности, когда он, тонкокостный, жилистый, из всех дрязг выходил победителем, а не скучал, заточенный в высоких стенах, и не ожидал на пике одобрения самого себя отдать бразды правления собственному сыну. Со скребущим чувством припомнил он тот вечер с Мельяной, когда он скинул ее с лестницы, чтобы только она не разродилась дочерью, которая привела бы следом чужака ему на погибель. Но первая жена, обезопасив себя, все же умудрилась испортить ему зрелость. Правда, Иранне, когда она только попала во дворец, он разрешал принимать участие в опасных играх… Но вскоре ее простодушная болтливость, склеивающая неловкие паузы во время царских трапез, расположила наследницу к действующему правителю, и об играх благоразумно забыли.
