Арвиум не мог жить без публики и ее пронзительного, умопомрачительного влияния к не стоящим того мелочам. Этане казалось, что брат вообще не чувствует себя существующим без устремленных на него глаз. Не то, что их жрицы – гордые и отстраненные существа, вышагивающие по ступеням всегда выше остальных и, едва повернув головами, окидывающие прочих заслуженно нисходящими взорами.
– Она меня в ту корзину положила не потому, что есть было нечего, – хрипло процедил Арвиум после рассказал Этаны, как их семья жила в Сиппаре. – А потому, что появления моего не хотела.
– Она не отправляла тебя в корзине по реке, а передала бежавшей из Сиппара Ое. Легенду с корзиной Оя придумала, чтобы обезопасить тебя.
– Не имеет значения. Наверняка я был рожден от человека, которого мать ненавидела, который взял ее, быть может, против воли или околдовал ее. Вот она и спешила избавиться от напоминаний об этом.
Этана поднял ладонь ко лбу. Сама мысль, что женщина, благословенная даром плодородия, может не хотеть детей, показался ему лишь давней преломленной раной Арвиума.
– Ты не можешь этого знать.
– Что мне знать, как ни это?
– Быть может, табуированность твоего рождения сыграла здесь более значительную роль.
– Табуированность эта не возникла просто так, а имела глубокие причины.
Несомненность Арвиума, вызванная устойчивостью его поразительных физических данных, нежданно умолкла. Странно, что он вовсе не говорил об отце, растворившемся в безвременье.
– Но ты рос с ней, обнимал ее ночами и слушал поэмы о сотворении мира на празднования нового года.
Этана непонятно улыбнулся, на миг разорвав их взгляды.
– Мать всегда говорила, как ты силен и как преуспел на чужбине. И мне хотелось дотянуться до тебя. Она была убеждена, что ты больше похож на нее, чем я.
– На нее, а не на ее мужа?
Этана опустил глаза.
– Тебе ли… жаловаться на отсутствие внимания? Ты любого можешь оборотить на свою сторону. Как ты сказал – так обычно и бывает, потому что ты не сомневаешься в сказанном.
Арвиум распрямил плечи.
– Это я всегда чувствовал себя лишним ребенком, без которого она справилась бы лучше. Тайна твоего рождения убедила меня только в одном – ты родился от большой страсти. Мать обязана была скрыть это во имя твоей же безопасности. Ты, должно быть, не знаешь, как жестоко поступают с бастардами и их матерями в Сиппаре. Страсть, – добавил он размазано, – бывает, оборачивается кошмаром. Я слышал о таком.
– Может, она и не хотела справляться.
